Великий сон

— Думаю, нам ничего не остается, как только ждать. Наши детективы работают, но результатов ждать еще рано. У Рейгана было пятнадцать тысяч, о которых нам известно. Кое-что имела и женщина, скорее всего, немало драгоценностей. Только в один прекрасный день они окажутся на мели — деньги кончатся. Рейган предъявит чек, выдаст себя чем-нибудь, напишет письмо. Они, конечно, живут в чужом городе, под другим именем, но старые привычки остались. Когда-то придется вернуться к наезженной колее.

— Кем была та женщина до замужества с Эдди Марсом?

— Певица в баре.

— И никаких ее фотографий тех времен?

— Нет. У Эдди, вероятно, есть, но он их не выпускает из рук. Хочет, чтоб его оставили в покое, а я не могу его заставить. У него в городе друзья, иначе бы он не был тем, чем есть.

Он прокашлялся:

— Помогло вам все это хоть немного?

— Вы никогда не отыщите эту парочку, — ответил я. — Тихий океан под боком.

— То, что я сказал о своей подушке, еще в силе, — я его отыщу. Может, это произойдет не скоро — протянется год или два.

— Не уверен, что генерал Стернвуд проживет так долго, — заметил я.

— Делаем все, что можем, дружище. Если хотите объявить награду, выложить денежки, дело ускорилось бы. Городские власти не отпускают столько средств, сколько требуется. — Он уперся в меня большими глазами, дрогнув мохнатыми ресницами: — Вы серьезно думаете, что обоих прикончил Эдди?

Я улыбнулся:

— Нет — просто шутил. Думаю так же, как вы, капитан: Рейган уехал с женщиной, ставшей для него дороже богатой жены, с которой он не поладил. К тому же она пока и не была богатой — зависела от отца.

— Вы ее, конечно, знаете?

— Да. С удовольствием провел бы с ней роскошный уикэнд, но в больших дозах она утомительна.

Он опять закашлялся, а я, поблагодарив за информацию, отбыл. За мной пристроился серый плимут-седан, и в тихой улочке я предоставил ему возможность нагнать меня, однако он отказался от предложения. Выбросив его из головы, я вернулся к собственным заботам.

XXI

У меня не было никакого желания заниматься семейством Стернвудов. Возвратившись в свой офис, я сел на крутящийся стул, болтая ногами в тщетном усилии нагнать упущенное. В окна задувал резкий ветер, из труб нефтяного отопления в соседнем отеле летела сажа, перекатываясь по моему столу, как мякина в пустом поле. Я раздумывал о том, что не мешало бы сходить пообедать, что жизнь страшно изматывает и я уж настолько отупел, что впору напиться, но пить в одиночестве в такое время тоже не радость. От этих размышлений меня оторвал телефон — звонил Норрис. Со сдержанной вежливостью он доложил, что генерал Стернвуд чувствует себя неважно, но он читал некоторые газетные сообщения и решил, что мое расследование можно считать законченным.

— Что касается Гейджера — да, — ответил я. — И знаете, я его не убивал.

— Господин генерал так и думает, мистер Марлоу.

— Он что-нибудь знает о тех фотографиях, которые причинили столько хлопот миссис Рейган?

— Нет, сэр. Совершенно определенно — нет.

— Вам известно, что мне вручил господин генерал?

— Да, сэр. Три расписки и, полагаю, письмо.

— Правильно. Я верну их. А насчет фотографий… думаю, мне следует их просто уничтожить.

— Очень разумно, сэр. Миссис Рейган вчера вечером несколько раз звонила вам…

— Я был в городе — напивался.

— Да. Вы в этом, конечно, нуждались. Господин генерал поручил мне послать вам чек на пятьсот долларов. Этого достаточно?

— Более чем щедро.

— Надеюсь, теперь можем считать всю проблему закрытой.

— Ну, конечно, закрытой — как сейф, шифр которого затерялся.

— Благодарю вас, сэр. Мы все очень ценим вашу услугу. Как только господин генерал почувствует себя чуть лучше, — может, завтра — будет рад поблагодарить вас лично.

— Прекрасно. Приеду к вам и выпью еще немного его бренди, может, даже с шампанским.

— Я прослежу, чтобы оно было охлажденным, — с чувством отозвался этот славный старик.

Мы попрощались и кончили разговор. Вместе с сажей через окно проникал запах кофе из ближайшего заведения, не вызвавший, однако, у меня желания пообедать. Поэтому я достал свою конторскую бутылку и основательно приложился, отставив в сторонку свое чувство самоуважения.