Великий Сталин

В советском романе о разведчиках «Щит и меч» адмирал Канарис, спросив абверовского майора Штейнглица о том, каковы приметы осла, сам же, коснувшись ушей, себе и ответил: «Вы думаете это? Нет, дорогой Штейнглиц, вот они, ослиные ваши приметы!». И постучал пальцем по докладной своего подчинённого.

«Посвящённые» 1953 года ослами не были. Однако очень не исключено, что из того, как официальная Москва «отметила» («не заметив» его) первый посмертный день рождения Сталина, тоже выглядывали вполне характерные уши посвящённых. И очень может быть, что в этой мелкой пакости в адрес усопшего (а точнее, убиенного) Сталина был не такой уж и мелкий смысл и намёк.

Однако «посвящённые» были лишь частью той зажравшейся столичной сволочи, которая хотела одного: обеспечить счастливую жизнь себе.

А страна – живи как знаешь!

Эта «новая элита» не имела чести и не хотела жить по законам чести. Русская народная пословица «Береги платье снову, а честь – смолоду» была сложена не для них. И Сталин сделал попытку – надо признать, безуспешную – всё же ввести понятие «честь» в практику повседневной государственной жизни СССР.

Глава третья Годы сороковые… Суды чести для чести не имевших…

Перу Антона Макаренко принадлежит, кроме знаменитых его произведений, и менее известная повесть с ёмким названием «Честь», впервые опубликованная в 1937–1938 годах в журнале «Октябрь». В конце её белогвардейский полковник Троицкий и арестованный поручик-большевик Алексей Теплов ведут разговор о России, о жизни и о чести. Троицкий, назначенный председателем суда над Тепловым, пришёл к нему, заявив, что они-де могут поговорить «как культурные люди, по каким-то причинам оказавшиеся в противоположных станах…»

Ниже я привожу фрагменты их диалога (по необходимости, обширные):