Великий Сталин

«Алёша мечтательно откинул голову на подставленную к затылку руку и улыбнулся:

– Вы сказали: два культурных человека. Но у нас с вами нет ничего общего. Настоящая культура вам неизвестна. У вас – культура неоправданной жизни, культура внешнего благополучия. Я тоже к ней прикоснулся и даже был отравлен чуть-чуть. Вы не понимаете или не хотите понять, что так жить, как жили… нельзя, обидно… Ваше существование, ваш достаток… ваши притязания руководить жизнью оскорбительны. Будет моим личным счастьем, если вокруг себя, среди народа я не буду встречать эксплуататоров.

– Позвольте… Но ведь люди так жили миллионы лет, без этих ваших… идей и без вашего Ленина.

– Миллионы лет люди жили и не зная грамоты… Человек растет, господин полковник. ещё сто лет назад люди терпели оспу… Мы с вами люди культурные, но стоим на разных ступенях культуры.

<…>

Алёша вытащил из кармана записную книжку и перелистывал её.

– Вот: «Россия» – «полное географическое описание нашего отечества, настольная книга для русских людей». Обратите внимание – для русских. Том шестнадцатый, Западная Сибирь. Страница 265. Такая себе книга добросовестная, наивная и весьма патриотическая.

– Знаю.

– Знаете? Хорошо.

Алёша подошел к лампе.

– От марксизма это очень далеко. Ну, слушайте, три строчки:

«В самом характере самоеда (общее название ряда северных народов царской России. – С.К.) больше твёрдости и настойчивости, но зато меньше и нравственной брезгливости, – самоед не стесняется при случае эксплуатировать своего же брата, самоеда».

Алёша закрыл книжечку, спрятал её в карман… Полковник молчал. Алёша опять положил подбородок на руки и заговорил:

– Как счастливо проговорился автор, просто замечательно. Дело коснулось людей некультурных, правда? И сразу стало очевидно: чтобы эксплуатировать своего брата, нужно всё-таки не стесняться. Не стесняться – значит отказаться от чести. Здесь так хорошо сказано – «нравственная брезгливость». Представьте себе, господин полковник: этот самый дикарь, у которого нет нравственной брезгливости и который не стесняется эксплуатировать своего брата, вдруг заговорит о чести. Ведь правда смешно?

<…>

Троицкий застегнул шинель и почему-то опять опустился на табуретку. Алёша продолжал:

– А о чести, поверьте, я больше вашего знаю. Я был в боях, был ранен, контужен. Я знаю, что такое честь, господин Троицкий. Честь – это как здоровье, её нельзя придумать и притянуть к себе на канате… Кто с народом, кто любит людей, кто борется за народное счастье, у того всегда будет и честь… Решение вопроса чрезвычайно простое…»