Великий старец Клеопа, румынский чудотворец

Ум должен пройти [мимо образов]. Ты слышал, какие две таможни стоят у дверей сердца: первая — это воображение, а вторая — размышление. И входи [в сердце свое] с единственной мыслью: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного», к Иисусу обращаясь в сокровище сердца.

Богослов: Отец Клеопа, когда молишься, то чувствуешь два эффекта здесь [показывает на сердце]. Когда молишься без образов, то чувствуешь мир и радость, и время словно замирает.

Отец Клеопа: Да.

Богослов: То есть, когда молишься так, время как будто останавливает свой бег…

Отец Клеопа: Да, да.

Богослов: Это не признак того, что молитва совершена как должно?

Отец Клеопа: Брат мой, вот я хотел сказать тебе поучение, не от меня, грешного, потому что я ничего хорошего не совершил в жизни своей. Ни разу за всю свою жизнь я не исполнил того, чему учу. Я… медь звенящая и кимвал звучащий. Но так как ты спросил, то скажу тебе, что говорят святые отцы.

Послушай, что сказал святой Агапий святому Феофану. Мы используем их слова:

— Преосвященный Владыко мой, недостаточно того, чтобы ум понимал, что говорят уста. Нет. Но нужно, чтобы все, что говорят уста, понимал ум и чувствовало сердце. Это должно быть доведено до чувства сердца. Пока ты не доведешь этого до чувства сердца, у тебя нет чистой молитвы.

«Чистой молитвы, — говорит святой Исаак, — достигает один из десяти тысяч подвизающихся в ней»[171]. А молитвы созерцательной, о которой на днях мы говорили французам, — высочайшей из всех молитв, достигает один человек из рода в род, то есть из поколения в поколение.

Мирянин: А тогда, отче, что же делать нам, страстным?

Отец Клеопа: Знаешь, чем ты можешь дополнить, Василий? Дед Костаке скажет и тебе. Ибо я грешнее и слабее всех. Но посмотри, как обстоит дело. Святые отцы учат нас и так. Не только в одном направлении. Послушай святого Исаака: «Сокрушение ума и уничижение возводит человека туда, куда должны были бы вознести его дела»[172].

Вот, я стою на поклонах, и ты тоже, ты молод и совершаешь по пятьсот поклонов в час. (Так делал я, когда был молод. Мы, братия, соревновались. Что были для нас поклоны? На время. Пять сотен я совершал за час. А сейчас не могу сделать и двух-трех. Они словно ломают меня. Не могу! Что делать, если врач назначал мне не совершать поклонов? Разойдутся швы после операции, и я снова попаду в его руки, снова пойду под нож.)

Но я стою рядом с тобой. Ты совершаешь пятьсот поклонов, а мне грустно: «Ах, я не смог столько совершить… Глянь, брат сколько смог…» Ты не совершаешь их с гордостью, ты их совершаешь с верой, для прощения грехов. Тебя возвысили дела, меня возвысило смирение. Смирение поднимает тебя туда, куда должны были вознести дела.

Ты видел в церкви мытаря и фарисея? Тот называл свои свершения:

— Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил:

— Боже! будь милостив ко мне, грешнику!

Говорю вам, что оправданным пошел мытарь в дом свой (ср.: Лк. 18, 11–14).

Святой Ефрем говорит: «Сделай две повозки: в одну запряги смирение с грехом, а в другую гордость с праведностью, и увидишь, что первая повозка, смирения, хоть оно и с грехом, опередит другую»[173]. Потому что сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19).

Богослов: Итак, отец Клеопа, когда испытываешь радость на молитве, мир и словно время тогда останавливается, это признак того, что молитва хороша, или что это может означать?

Отец Клеопа: Брат, как бы это не доставило нам довольства собой.

Богослов: Не довольство, а словно чувствуешь тогда, что помолился как следует.

Отец Клеопа: Да. Вот, брат, я написал одну проповедь о самолюбии. Ты увидишь там, святость твоя, как самолюбие бывает матерью, и корнем, и источником всех грехов под небом. Потому и Спаситель первым ставит такое условие: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Лк. 9, 23).

В самолюбии — неразумной любви к плоти… — кроются все беззакония. Ты видел, что из него рождаются гордость, высокомерие, надменность, ненависть, зависть, интриги, злое рвение…

Богослов: Отец Клеопа…