Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Утром 26 августа Богров обратился по телефону в охранное отделение и, за отсутствием Кулябки, сообщил заведующему наружным наблюдением Самсону Демидюку, что революционеры Лазарев и известный ему только по имени «Николай Яковлевич» замышляют террористический акт против Министров Столыпина и Кассо и что «Николай Яковлевич» приезжал к нему, Богрову, на дачу для переговоров о поиске квартиры в Киеве и о способах прибытия в этот город. Придавая этому заявлению Богрова серьезное значение, а вместе с тем будучи очень доволен, что названный сотрудник вновь предложил свои услуги, Демидюк доложил Кулябке о рассказе Богрова. После этого Кулябко по телефону попросил Богрова к себе. В этот же день к Кулябке были приглашены на обед статский советник Веригин, полковник Спиридович и секретари генерала Курлова, подполковник Пискунов и Сенько-Поповский. Во время обеда, приблизительно в 5 часов дня, Богров прибыл к Кулябке, который вышел в кабинет и, выслушав от него вкратце заявление относительно вышеописанных планов террористов, предложил Богрову изложить свое сообщение письменно, пока он, Кулябко, закончит обед. Усматривая исключительную важность разоблачений Богрова, Кулябко признал необходимым участие начальства в разработке поступивших агентурных данных и решил привлечь Веригина и Спиридовича к обсуждению доклада Богрова, ввиду чего, вернувшись в столовую, пригласил их отправиться после обеда выслушать, как он выразился, «интересного субъекта». Кулябко предупредил Веригина и Спиридовича, что явившийся сотрудник работал у него в течение нескольких лет, давал всегда очень точные сведения и помог раскрыть целый ряд анархистских организаций и предприятий. По показанию Кулябки, отрицаемому, однако, Спиридовичем, от последнего и Веригина не было скрыто, что Богров уже полтора года порвал связи с отделением. Осведомленность Спиридовича и Веригина об этом обстоятельстве нельзя не признать доказанною, так как, с одной стороны, сообщая Спиридовичу подробные данные о заслугах Богрова в деле розыска, Кулябко едва ли мог умолчать, что Богров уже вышел из числа его сотрудников, а с другой и дальнейшие заявления Богрова указывали на то, что к Кулябке явился не агент, ведущий текущую работу, а лицо, прибывшее к нему после перерыва в сношениях. Когда Спиридович и Веригин вошли в кабинет, Кулябко познакомил их с Богровым, который вручил Кулябке записку, где было изложено следующее: весною 1910 года в Петербург приезжала одна женщина с письмами от центрального комитета партии социалистов-революционеров для присяжного поверенного Кальмановича, бывшего эмигранта Егора Лазарева и члена Государственной думы Булата. В передаче этих писем принял участие и Богров, установив таким образом связи с Лазаревым, причем обо всем этом осведомил начальника С.-Петербургского охранного отделения фон Коттена. Вскоре с Богровым познакомился явившийся от имени Лазарева неизвестный, назвавшийся «Николаем Яковлевичем». Узнав из происходившей затем между ними переписки, что противоправительственные взгляды Богрова, высказанные при первом их свидании, не изменились, «Николай Яковлевич» неожиданно в конце июля приехал к Богрову в дачную местность «Потоки» близ Кременчуга и вступил с ним в переговоры о том, можно ли иметь в Киеве квартиру для 3 человек. Получив утвердительный ответ, «Николай Яковлевич» расспросил о способах сообщения с Киевом и одобрил предложенный Богровым план приезда на моторной лодке; в тот же день «Николай Яковлевич» выбыл обратно в Кременчуг и обещал в скором времени дать о себе знать.