Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Создание правового государства предполагало усовершенствование судебной системы. Столыпин подчеркивал, что «с отменой учреждения земских начальников и волостных судов необходимо создать местный суд, доступный, дешевый, скорый и близкий к населению». Министерство юстиции представило проект преобразования местного суда с сосредоточением судебной власти в руках избираемых населением мировых судей. В их ведение было обещано передать значительную часть дел, которые до этого момента рассматривались общими судебными инстанциями. Министерство юстиции также внесло в Государственную думу проект о гражданской и уголовной ответственности государственных служащих за совершенные ими правонарушения. Правительство обещало придерживаться и развивать основные принципы судебной реформы Александра II, по праву снискавшей репутацию самой последовательной и либеральной из всех реформ 60 – 70-х гг. XIX в. Было решено ввести в российскую судебную практику ряд новшеств, «получивших за последнее время преобладание в науке и уже принятым законодательствами многих государств Европы воззрениям». Так, предполагалось допустить адвокатов к участию в предварительном следствии. Правительство выражало готовность изъять политические дела из ведения жандармских управлений и передать их несменяемым судебным следователям.

Как дальновидный политик, Столыпин задумывался о воспитании будущих российских граждан. Он подчеркивал необходимость школьной реформы. Ближайшая задача Министерства народного просвещения заключалась в том, чтобы добиться общедоступности, а потом и обязательности начального образования.

Правительственная декларация, возвещавшая о серьезных преобразованиях, была с недоумением воспринята большинством II Государственной думы. Гнев и изумление думских ораторов имели основания. Создание правового государства обещало правительство, которое разогнало одно законно избранное представительное учреждение и готовилось разогнать другое. Нужно было обладать чересчур богатым воображением, чтобы поверить в то, что полицейская реформа, осуществленная шефом жандармов, положит конец произволу. Обещание соблюдать тайну корреспонденции было пустым звуком, пока в стране действовали «черные кабинеты» и на стол министра внутренних дел ложилась перлюстрированная переписка. Столыпин представил к ордену чиновника, который изобрел аппарат для вскрытия конвертов и подделки сургучных печатей. До этого изобретения один из заместителей Столыпина по Министерству внутренних дел жаловался, что если уж его корреспонденцию просматривают, то пусть хотя бы не мнут конверты.

Вместе с тем оппоненты должны были видеть, что правительство настроено решительно, по крайней мере в проведении экономических преобразований. Столыпин начал с самой важной реформы, являвшейся сердцевиной всей его программы. Враги самодержавного строя настойчиво требовали политических свобод. Они полагали, что, как только распахнутся тюремные ворота, русский человек станет вольным и счастливым. В отличие от них Столыпин утверждал, что гражданские свободы ничего не стоят без экономического процветания. Пока крестьянин беден, говорил премьер-министр, он останется рабом.

Быть может, главное, что помешало Столыпину-реформатору, – это катастрофическая нехватка времени. Он сам говорил, что для преобразований необходимо двадцать лет покоя. После великих реформ 60 – 70-х гг. царизм имел в своем распоряжении вдвое больший срок. Но этот запас был бездарно растрачен. Правящие круги, если не считать небольшой группы реформаторов, так и не уяснили, что надо действовать без промедления. Правительственная программа реформ блокировалась. Государственная дума одобрила три вероисповедальных закона, но два проекта задержал Государственный совет, а третий не был утвержден царем. Законопроект о неприкосновенности личности застрял в Думе из-за его реакционности, а законопроект о допуске адвокатов к участию в следствии был заблокирован Государственным советом из-за его либеральности. Местная реформа не сдвинулась с места. Земские начальники по-прежнему оставались полновластными хозяевами в своих округах.

Кадет А.С. Изгоев выразил общее разочарование: «Развертываются широкие и заманчивые программы будущих реформ, затем происходит какой-то маневр, поражение без боя, отступление без сражения, и из программы исчезает значительная часть того, что недавно в ней красовалось»[343].

По словам советского исследователя А.Я. Авреха, «как истый доктринер либерализма, Изгоев предъявил Столыпину иск по неоплаченным либерально-реформистским векселям. Разделив лист бумаги по вертикали, он на левой половине перечислил все пункты его программы, оглашенной с трибуны II Думы, а на правой показал, что с ними стало на деле. Этот синодик заслуживает того, чтобы привести его полностью»[344].

Таков баланс законодательного обновления России при П.А. Столыпине[345].