Великий тайфун

— Зачинай, батечко. — Гаврило Матвеевич приготовился, чтобы запеть вслед за отцом.

Матвей Силантьевич сложил руки на груди и запел хриповатым голосом. Гаврило Матвеевич, Марина и гости дружно подхватили.

Пели голосисто. Песня выливалась в открытые окна, и было далеко слышно веселье в доме Матвея Силантьевича Шевченко.

Эй, налывайте повные чары,
Щоб через веньцы лылося,
Щоб наша доля нас не цурала,
Щоб краще в свити жилося…

— Сын приихал до дому, — говорили в станице некоторые с сочувствием.

— Пидождите, справим мы вам пир! — злобно бубнили другие.

Расколовшаяся в октябре надвое станица жила двумя жизнями, не похожими одна на другую.

— Вы это что же? — глядя на стакан Виктора, из которого была отпита половина, с удивлением спросил Гаврило Шевченко.

— Я, знаете, не привык пить из стакана, — улыбнувшись, ответил Виктор.

— Матуся, подай товарищу рюмочку.

— К тому же, — добавил Виктор, — сегодня я должен быть у командующего фронтом.

— Эка важность — командующий фронтом!

— Мы вам прямо должны сказать… — начал было командир роты.

— Постой… Ты о чем? — прервал его Шевченко. — Об этом потом, — добавил он, поняв, о чем хочет сказать командир роты. — Пейте, — снова обратился он к Виктору. — Мы сегодня переспим здесь, а завтра на заре по коням. Там сейчас тихо. Это только наш командующий…

— Ты хотел об этом потом, — перебил его командир роты.

— Ну, потом, потом…

Этот их разговор и намеки были непонятны Виктору.

— Давай, Борис, расскажи, как ты ходил в разведку, — обратился Шевченко к командиру роты.

— Да ведь это все пустяки. Тебя не удивишь.

— Я люблю, когда ты природу описываешь.

— Ну, природа — это другое дело… Люблю природу. И вот ведь: война всегда происходит на природе… вот ведь в чем дело! Природа сияет, а человек кровь проливает. Как зверь. Да что зверь! Зверь ведь по нужде. Ему некуда деваться: или он, или его.

— В гражданской войне то же самое, — заметил Виктор, — или белые нас, или мы их.

— Вот это правильно! — воскликнул Гаврило Шевченко. — В этом весь гвоздь советской власти… Ну, рассказывай, Борис!

— Да… — начал командир роты. — Утро тогда было превосходное. Крылов, командир второго взвода грузчиков порта, объявил на поверке выделить десять красногвардейцев в разведку. Я глянул из палатки. Мои люди уже стояли на линейке. Вооружившись маузером, я вышел, поздоровался, сказал: «Товарищи! С вашей помощью решил произвести глубокую разведку. Как вы?» — «Мы с вами хоть куда, товарищ командир. И в огонь готовы». Я пояснил боевую задачу. «Ну, товарищи, за мной, марш». И мы стали входить на Рассыпную сопку. Сквозь лес было видно: внизу, между высоких сопок, глубоко зарылась падь. А по пади, в кустах ракит, играя на солнце, бежал небольшой ручеек.

Гаврило Шевченко слушал, подперев рукой щеку, не спуская глаз с командира роты.

— Хорошо рассказывает, — сказал он, поглядев на Виктора Заречного. — А? Как в книге!.. Налей, батечко.

Старик взял в руки графин. Лицо у старика и шея были налиты кровью, точно он был сделан из красного дерева.

— Да… — продолжал командир роты, — бежал небольшой ручеек. Вот здесь, у подножия сопки, нами было замечено скопление калмыковцев, пока еще не известно, какое количество сил врага. Так. Мы спешно покинули высоту, с которой увидели врага. «Тихо, товарищи, — сказал я. — В обход за мной, на ту малую сопку». Осторожно мы засели на вершине невысокой, но с крутым склоном сопки, густо заросшей мелким лесом…

— Как рассказывает! — восторгался Гаврило Шевченко. — Налей, батечко.

Графин был пуст.

— Стара, принеси воды, — сказал старик.

Марина принесла воды в ковшике. Матвей Силантьевич развел спирт.

Выпив и закусив салом, командир роты продолжал:

— Здесь, в этом скрытном месте, калмыковским офицером, как видно, был назначен сбор его головорезов для какой-то операции против нас. Они прибывали группами, их отряд увеличивался. Я себе думаю: «Нет, господин калмыковец, это вам не пройдет, я тебе спутаю карты твоего плана».

— До чего же хорошо рисует! — вновь воскликнул Гаврило Шевченко. — Я вот сижу и все вижу… Налей, батечко.

Уже несколько захмелев, командир роты продолжал:

— «Нет, господин калмыковец, это вам не пройдет…»

— Ты уже это сказал, — заметил Гаврило Шевченко.

— Сказал?.. Ага!.. Я стал следить за действием противника. В бинокль было ясно видно группировку сил — их было человек пятьдесят. Офицер показывал на нашу сопку. Ясно было — они хотели закрепиться на сопке, на которой находились мы, хорошо окопаться и дать разведку с боем… «Нет, господин калмыковец, это вам не пройдет…»

— Ты уже это сказал, — опять заметил Гаврило Шевченко.

— Сказал?.. Так… Я выстроил своих ребят и приказал зарядить винтовки и скомандовал огонь по противнику: «Пли!» Раскатилось громовое эхо и ударило в сопки, затем рассыпалось по лесу, серебром зазвенело в падинах…

Все слушали командира роты, а тот с увлечением рассказывал:

— Я крикнул: «Товарищи! Ура!» Калмыковцы не ожидали такого натиска красных и бросились врассыпную наутек, откуда пришли…