Читаем Великий тайфун полностью

Великий тайфун

— Наши отряды на Гродековском фронте не дают возможности скопившимся в Маньчжурии белогвардейцам проникнуть в Приморье…

— Да у них сил — кот наплакал, — перебил Шевченко.

— Достаточно, чтобы поднять мятеж. В станицах немало притаилось контрреволюционных казаков.

— Я берусь с двумя-тремя сотнями охранять границу, — самоуверенно заявил Шевченко.

— По данным нашей разведки, в Харбине организован так называемый «Дальневосточный комитет защиты родины и Учредительного собрания». Вы это знаете?

— Не слыхал.

— Так вот, этот комитет сформировал отряд. Двадцатого марта в Харбине был парад отряда. Командовал парадом… как вы думаете, кто? л Полковник Орлов, что стоит вон за теми сопками. А принимал парад… как вы думаете, кто?.. Японский генерал Такаянаги.

— Ну, хорошо, — сказал Шевченко (Виктору неясно было, что означало это «хорошо»: соглашался он или оставался при своем мнении). — А почему командует Абрамов? Какой из него, — он хотел выругаться, но сдержался, — командующий? Кто его назначил?

— Абрамов — это другой вопрос.

— Убрать его надо к…

Речи Шевченко посеяли сомнение у Виктора. В самом деле — на Гродековский фронт посланы главные красногвардейские силы Приморья, в том числе чешский батальон под командованием Мировского. Не ошибка ли это?

Вскоре в Рассыпную падь приехал Костя Суханов, с ним — Всеволод Сибирцев и Альберт Вильямс (Вильямсу все еще не давали визы на въезд в Америку; кстати сказать, чемодан его так и не нашелся). Два дня Они объезжали верхами фронт. Командный состав сопровождал их. У Вильямса радостно блестели глаза за стеклами пенсне. Этот интернационалист был просто в восторге, когда увидел в окопах чехов, румын, латышей, китайцев, корейцев. Он без конца фотографировал красногвардейцев и сам снимался с ними у пулемета в своей черной помятой шляпе.

— Я буду писать об этом, — говорил он. — Это восхитительно!

После объезда фронта Виктор с Костей пошли вдвоем по путям в сторону Сосновой пади. Был тихий, наполненный запахами леса день на закате.

Виктор заговорил о своих сомнениях:

— Шевченко утверждает, что силы у Орлова и Калмыкова ничтожны. По его мнению, здесь достаточны сторожевые подвижные отряды. Мы обескровили Владивосток. Там положение гораздо серьезнее… А что касается Абрамова, он в роли командующего фронтом — просто анекдот.

Выслушав Виктора, Костя ответил:

— Вместо Абрамова надо действительно кого-то другого, а все остальное будет зависеть от предстоящих переговоров с китайскими властями. Будем настаивать, чтобы нас пропустили через границу для ликвидации банд Калмыкова и Орлова… Беда, Виктор, в том, что мы отрезаны от Москвы — ни почтовой, ни телеграфной связи. «Недоразумения», о которых говорил нам по прямому проводу Яковлев, приняли характер открытого мятежа с участием контрреволюционеров всех мастей — от монархистов до эсеров. Мы жестоко заблуждались в отношении чехов.

Но ни Виктор, ни Костя и никто другой не предполагали, какой оборот примут дела в самые ближайшие дни.

* * *

Виктор получил вызов во Владивосток. В Гродеково он зашел к Жене в санитарный поезд.

— Я тут изнываю от безделья, — говорила она (они сидели в вагоне, в ее купе). — Два-три раненых, да изредка придет из Рассыпной пади больной красногвардеец. Вот вся наша работа.

— А тебе хочется, чтобы было побольше раненых?

— Ты стал какой-то ядовитый.

— Дела, Женя, неважные.

Он повторил то, что ему сказал Костя.

— Нас, несомненно, вводили в заблуждение члены «Национального совета». Это ясно.

— Лгали?

— Мы ничего не знаем.

— Скоро твой поезд, — напомнила Женя.

Виктор заторопился.

— У меня так тревожно на душе, — говорила Женя, когда они стояли у вагона пассажирского поезда, отправлявшегося в Никольск-Уссурийский. — Предчувствие чего-то недоброго.

— Ожидать доброго при складывающихся обстоятельствах не приходится, — ответил Виктор.

Они обнялись и на мгновение застыли. Горяч и печален был их поцелуй,