Великий тайфун

Получил твое письмо, такое хорошее, ты вся в нем — чудная, светлая. Твой рассказы о Петюшке интересны и трогательны. Веди дневник, записывай свои наблюдения. Это будет интересно потом и для самого Петюшки.

Медикаменты привезу. У тебя замечательная мысль… Когда-нибудь весь край покроется медицинскими пунктами, будут они и в корейских деревнях, а сейчас ты — пионер этого дела. Ведь это же благородная деятельность, она должна увлечь тебя, ты найдешь в ней большое удовлетворение. Если мы осуществим социалистическую революцию, вся наша деятельность будет состоять из такой вот работы, которая постепенно преобразит страну. Мы будем трудиться, строя социалистическое общество. Твоя медицинская работа среди корейцев — это и есть то, что ты называешь пользой обществу.

Твоего желания переехать в город и начать работать я не разделяю. Я хотел бы, чтобы мы вырастили Петюшку здоровым. Поэтому, пока ты кормишь его грудью, ни о какой работе не может быть и речи.

Насиловать твою волю я не буду, но я уверен, что ты согласишься со мной.

Обнимаю крепко, целую тебя и Петюшку.

Твой Виктор»

Женя прочитала письмо Виктора, села у раскрытого окна. Был солнечный, ветреный день, лес шумел, ветви деревьев качались, листья дрожали на ветру. Петюшка спал в своей кроватке, высунув из-под пикейного одеяла маленький розовый кулачок.

Письмо Виктора произвело на нее двойственное впечатление. С одной стороны, ей казались бесспорными его высказывания, с другой — ей не хотелось мириться со своим положением тунеядца (она продолжала называть себя тунеядцем). Ей хотелось уже теперь работать, работать и работать. Подумать только: в такое время сидеть сложа руки.

«Конечно, Виктор прав…» Она не додумала. К окну подошла девочка-кореянка. Она была вся в слезах. Девочка с трудом объяснила, что семилетний братишка ее обварился кипятком. Женя в волнении вскочила со стула, схватила парусиновую сумку, где у нее находились разные медикаменты, и бросилась из комнаты. Попросив хозяйку заимки посмотреть за Петюшкой, она побежала в корейскую деревню…

…Так и текла жизнь Жени Уваровой на заимке. Она производила на корейцев, особенно на кореянок, необыкновенное впечатление. Ее забота о деревне казалась непонятной, ее медицинская помощь, которую она оказывала женщинам и детям, — каким-то чудом, а сама она с ее красотой казалась посланной богом добра. Ее и называли «дочь доброго бога».

ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Тайны дома № 19 по Лазаревской улице и других мест, где хранились «совершенно секретные дела», влекли Виктора Заречного с неодолимой силой. Все свободное время от работы в комитете партии он проводил на Лазаревской улице. В руках у него оказались документы, которые изумляли своей неожиданностью. Перед Виктором прошла целая галерея людей, которых он встречал на нелегальных собраниях, которых он знал как подпольных работников, которым он доверял, но которые, оказывается, были агентами охранного отделения, провокаторами. Иногда он чутьем своим угадывал в человеке предателя. Так было при встрече у Николая Петровича Уссурийцева с журналистом Сикорским. Теперь его подозрение оправдалось. Сикорский был «совершенно секретным» агентом охранного отделения и носил кличку «Ольнем».

Бывало, Виктор подозревал, что причиной провала было предательство, что в организации находился провокатор. Но чаще всего Виктор не замечал, как по его пятам следовала тень иуды. Теперь обнаружилось, что тенью этой был агент охранного отделения «Тигровый», кличку которого Виктору, однако, не удалось расшифровать, и такие известные Виктору Заречному люди, как рабочий военного порта Полуэктов, носивший кличку «Северов», телеграфист Мостипан — «Гануль», служащий частной фирмы Бодянский — «Камчатский».

«Как же низко может пасть человек!» — изумлялся Виктор, читая донесения агентов охранного отделения.