Великий тайфун

Виктор Заречный вспомнил — это было еще в детстве, — как на Семеновском покосе, у Амурского залива, где был сенной двор, горели огромные стога сена. На каланче так же вот гудел колокол. Огонь полыхал, окрашивая воду у берега в красный цвет. Вместе с другими мальчишками Виктор так же вот, как сейчас с солдатами, качал воду на ручной пожарной машине: с одной стороны пять человек и с другой пять, ухватились за ручки — и… раз-два, раз-два, раз-два…

Поджог был осуществлен хитро. В эту ночь начался сильный северный ветер, он гнал огонь в самую гущу штабелей. Как потом выяснилось, пожар мог начаться сразу в нескольких местах: под штабелями были найдены сера с погасшими фитилями, порох и другие легко воспламеняющиеся вещества.

Но вот паровая машина на заливе заработала. Сильная водяная струя с треском вырвалась из шланга и обдала Степана Чудакова солеными брызгами.

— Ур-ра! — радостно закричал он.

— Ур-ра! — ответили ему десятки голосов.

Чудаков взял в руки медный брандспойт. Вода ливнем обрушилась на штабель. Взлетели кверху дымящиеся куски хлопка, заметался и зашипел по верху штабеля огонь.

Глядя на струю воды, Степан думал… На собрании офицеров в штабе крепости — он был на этом собрании, — когда обсуждался вопрос о выборах депутатов от офицерского состава гарнизона, командир полка, полковник фон Витте, остзейский барон, стоял молчаливый, с тоской поглядывал на то, что происходило вокруг него. Его помощник, подполковник Домбровский, бледный, похудевший, с появившимися глубокими морщинами на обычно гладком лице, опирался спиною о стену и также не вымолвил ни слова; выражение его лица ежеминутно менялось: то ирония, то ненависть и презрение, то безнадежность пробегали по нему. Начальник крепостной артиллерии, генерал Сагатовский, расхваливал новый режим. О, эта лиса! Он еще себя покажет! Прапорщик Дьяконов, красивый, с надменным лицом, которое так ненавидят солдаты, глядел волком. Штабс-капитан Зенченко тоже гусь: натравливает офицеров на солдат, посещающих собрания в Народном доме, возбуждает офицеров против Совета рабочих и военных депутатов. Почему они на свободе? Во время собрания стало известно, что во Втором полку застрелился капитан Богушевский, оставив записку: «Кончаю жизнь самоубийством, так как знаю, что не переживу нового режима». Известие это передавалось из уст в уста. На Дальнем Востоке самодержавие пало, как в сказке: «Сезам, отворись!» — и отворились ворота свободы… Но люди с волчьими глазами, как у Дьяконова, без сопротивления не сдаются. Мало, очень мало таких офицеров, как капитан Сакович…

Степан Чудаков не видел, что на пожар съехался почти весь Исполком Совета, он не заметил, как прошла ночь, не видел, как взошло солнце, как оно плыло по ясному небу и как потом повисло над сопками за Амурским заливом, точно огромная ягода клюквы. Скоро солнце скрылось, окрасив небо зловещим заревом. Казалось, там, за сопками, горела тайга. Степан увидел только, как зажегся маяк на острове Скрыплева, и понял, что снова начинается ночь. Огонь ярче и веселее запрыгал по штабелям, изгибался и взвивался вверх, как сатана.

Виктор Заречный, подняв голову, увидел: плывут красные, зловещие тучи; все плывут и плывут — низко, над самой его головой. Предчувствие недоброго, пришедшего вместе с этим пожаром, с этими красными тучами, тяжело легло на сердце.

* * *

Две ночи бушевал огонь, пока усилиями всех пожарных средств города не был наконец прекращен.

* * *

Черный от дыма, мокрый, в опаленной шинели, с кусками приставшего к ней хлопка, шатаясь как пьяный, шел Степан Чудаков между мокрыми штабелями. Виктор Заречный подошел к нему, протянул руку. Чудаков взглянул на него воспаленными глазами и пожал его руку своей горячей рукой.

* * *

Придя домой, Виктор сказал Серафиме Петровне:

— Народ наш не зря называют великим.

Ночью во сне он видел рыжую бороду солдата. Борода открывала рот, скалила зубы и в исступлении кричала:

— В огонь его! В огонь!

А над головой Виктора низко-низко плыли зловещие, красные тучи. Борода исчезла. Виктор лежал у Якутского тракта, по дороге в ссылку, в Киренский уезд, и смотрел в небо, а красные тучи все плыли и плыли.

СОЛДАТ СТЕПАН ЧУДАКОВ

В одной из комнат бывшего особняка военного губернатора собрались члены Исполкома Совета. На шесть часов было назначено заседание военной комиссии, почти все члены собрались и сидели по обе стороны длинного стола, а председатель Исполкома, который должен был председательствовать на этом заседании, все еще отсутствовал. Шел беспорядочный разговор, стоял коромыслом табачный дым.

В это время по дороге с Эгершельда в город шел солдат Степан Чудаков.