Великий торговый путь от Петербурга до Пекина

Шайка русских бурят во главе с неким Улалдзаем (Улад-заем) подстерегла и ограбила китайского купца из Угры по имени Цзинь Мин, когда тот торговал среди монголов области Урянхай (Улянхай). По требованию чиновников из Угры правитель Иркутской губернии Иван Варфоломеевич Дамб и офицер пограничной охраны майор Калина Налабардин арестовали тех разбойников, взяли с них штраф в десятикратном размере, наказали их палками, а также распорядились выжечь клеймо у всех на ушах и на носу. Потом, видимо, по собственному почину Налабардин приказал отвезти их в необжитой район на северо-востоке Сибири. Китайский наместник в Угре по имени Лао (или Лэ) Бао вместе с двумя монгольскими вождями, то есть заместителем воеводы племени халха Юньдуном Тоэрцзи и князем четвертого разряда Суньдуном Тоэрцзи, встретились с Налабардиным, чтобы выразить протест по поводу итога того дела на том основании, что Протоколом от 1768 года предусматривалась публичная казнь тех преступников на границе. Справедливости ради стоит отметить, что данным протоколом человека, совершившего первое преступление, казнить не требовалось. И, судя по дошедшим до нас документам, китайские представители не смогли установить факта того, что те разбойники уже совершили три одинаковых преступления, хотя они на самом деле утверждали в ходе переговоров, будто Улалдзай вернулся и совершил нападение на китайский караульный пост. Все закончилось дипломатической нотой в резких тонах из Лифаньюаня в адрес Сената от 27 ноября 1785 года, в которой содержался решительный выговор русскому майору пограничной охраны за то, что он самовольно принял неправомерное решение по тому случаю. Досталось и иркутскому губернатору за оказанную им поддержку своему подчиненному офицеру тем, что объявил дело закрытым. Из Лифаньюаня поступило требование о наказании «нерадивого» губернатора и о казни Улалдзая.

В своем ответе сенаторы возразили в том плане, что вызвавшее разногласия дело во всех отношениях закрыто. Ведь казнь Улалдзая будет означать повторное наказание, что выглядит абсолютно несправедливым поступком со стороны властей. Руководители Русского государства давно воздерживались от применения смертной казни за совершенные преступления на границе, о чем иркутскому губернатору поручили сообщить в Пекин. Майор К. Налабандин по настоянию Сената изначально надеялся посоветоваться с дзаргучеем, но, когда у него появились сомнения по поводу приезда того для переговоров, он принял решение ограничиться телесными наказаниями преступников. Авторы дипломатической ноты в заключение добавили, что власти России по-прежнему заинтересованы в продолжении торговли с Китаем, отвергли войну как средство решения данного недоразумения и выразили готовность принять китайского полномочного представителя для ведения переговоров о сохраняющихся разногласиях. Не удовлетворенное объяснением позиции русского Сената руководство в Пекине распорядилось приостановить торговлю в Кяхте с 26 марта 1785 года.

В своей следующей ноте из Лифаньюаня, отправленной в конце весны 1786 года, китайцы отвергли логику русской дипломатии и согласились в будущем на переговоры только ради восстановления положений уже существующего договора без перехода к составлению проекта нового пакта. Повторное наказание человека за одно и то же преступление конечно же выглядело деянием несправедливым, но абсолютную законность китайского требования тем не менее оспаривать не имело смысла. Соль спора заключалась тогда в том, что, пока Улалдзая с подельниками не доставят на границу для расправы, никакой полномочный представитель из Китая не приедет, а граница останется закрытой вразрез с требованием русских властей по-прежнему разрешать их подданным переход на монгольскую территорию. И в таком положении дело встало на несколько лет.