Великий торговый путь от Петербурга до Пекина

Улица в городе Маймачен. Литография X. Сандхама. Из книги Джорджа Кеннана «Сибирь и система ссылки» (Siberia and the Exile System — New York: The Century Co., 1891). II. C. 109.

Это редкое для Монголии китайское название буквально переводится «город для покупки и продажи товара». И.Г. Гмелин в 1735 году посетил тамошний небольшой передовой пост китайской цивилизации, тогда представлявший собой поселение практически такой же величины, какой он оставался на всем протяжении XVIII столетия. Планировку Маймачена тщательно выверили в соответствии с правилами фэншуй («ветра и воды»). Городу придали квадратную форму, окружили его деревянными стенами и укрепили после 1756 года рвом шириной около метра. Во всех четырех стенах по центру проделали ворота, и эти ворота выводили к двум основным улицам, пересекавшимся посредине города и разделявшим его на четыре сектора. Надо всеми этими четырьмя главными воротами оборудовалась небольшая кордегардия, в которой находилась стража из состава Монгольского гарнизона города. Стражники обычно вооружались только тяжелыми дубинами. Перед этими четырьмя воротами стояли деревянные сторожевые башни высотой 7,5 метра, с которых велось наблюдение за подходами к Маймачену.

Несмотря на скромный размер торгового пригорода, западные путешественники, в том числе русские люди, испытывали от увиденного ими поочередно удивление и отвращение. Русский путешественник XIX века Павел Яковлевич Пясецкий оставил такую заметку: «При входе на улицу меня поразила необычность увиденной картины, так как мне показалось, будто я перенесся в иной мир. Все, что мне открылось, не имело ни малейшего сходства с тем, что мне пришлось созерцать в Европе». Километра через полтора пути от Кяхты до Маймачена от европейской цивилизации не осталось ни малейшего следа. Улицы и здания внутри города выглядели выровненными самым тщательным образом. Главные проспекты имели приблизительно 6–7,5 метра в ширину, практически достаточную для любой торговой деятельности. Однако все остальные улицы и переулки были настолько узкими, что путешественники упорно сетовали на трудность перемещения по городу, по крайней мере на русских дрожках. Тем не менее сами здания выглядели довольно просторными, построенными в стиле китайского внутреннего двора с жилыми помещениями, кухней, складами и прочими постройками, расположенными по периметру центрального двора. На внешних воротах такого двора обычно можно было прочитать имя владельца, название его учреждения и иероглифы с пожеланиями «удачи» и «долгих лет жизни». В таком дворе часто держали собак для охраны домашнего добра, а на небольших огородах выращивали овощи, необходимые для традиционной китайской кухни. Хотя большинство западных посетителей видели этот город местом неопрятным, переполненным населением, шумным и непривлекательным, частные внутренние дворы и дома выглядели идеально чистыми, опрятными и уютными. Обмен товарами обычно проходил во внутреннем дворе купца, где тот хранил свои товары помещениях, в удобных для их показа потенциальным покупателям. Как и ожидалось, обсуждение качества товара и его цены происходило за обильным чаепитием и поглощением выпечки.

Самыми заметными публичными сооружениями считались храмы в стиле пагоды, один из которых находился точно в центре города, роскошные палаты маньчжурского коменданта Маймачена и пограничного района, а также местный театр. Русские посетители торгового города, когда им это разрешалось, с огромным удовольствием посещали представления классической китайской оперы с ее колоритом непереводимого языка. Юго-западную оконечность города заселили бухаритины. Такое практически родовое название присвоили всем монголам, занимавшимся торговлей одновременно с русскими и китайскими купцами. Внешне, если не брать в расчет отсутствие у них привычки к личной гигиене, случайному наблюдателю не дано было отличить от китайцев и маньчжуров, так как они носили китайское платье.