Великий Ван

Весь следующий день она провела в логове, играла с тигрятами и впервые принесла им на потеху живого зайца, которого поймала по дороге домой. Чтобы добыча не убежала, она слегка прикусила зайца, так, чтобы он мог только ползать, но бегать не мог. Бедное животное, понимая свое отчаянное положение, пыталось уйти, но тигрята бросались на него с ожесточением и азартом, стараясь задушить, но имея в этом практики и опыта, немилосердно мяли его, терзали и, в конце концов, замучили. Но и съесть мертвого зайца они не могли, не зная, как к нему приступить, тогда мать расчленила его на несколько кусков и детеныши с жадностью, давясь и пуская обильную слюну, чавкая и чмокая, съели злополучного косого, оставив нетронутыми лапки, шкурку и более крупные кости. Остатки эти прикончила мать, с любовью наблюдавшая эти первые хищнические опыты своего потомства.

Прошло уже около месяца со дня рождения тигрят. Они значительно выросли, окрепли и приобрели житейский опыт. По размеру они равнялись уже большой домашней кошке, но лапы их, массивные и широкие, выдавали их привилегированную породу.

Желание перевести детенышей в другую берлогу, усилилось еще тем обстоятельством, что мать в один из дней будучи в разведке около шалаша рыболовов, заметила две человеческие фигуры, пробиравшиеся вверх по ручью, по направлению к логову. Не выдавая ничем своего присутствия, тигрица неотступно следовала за ними, провожая их до своего водопоя, откуда до пещеры было не более двухсот шагов.

Здесь охотники остановились, увидев на прибрежном песке свежие следы тигрицы, и дальше не пошли.

«Логово недалеко отсюда, – сказал старший из них, поджигая спичкой свою длинную трубку, – следы идут сверху вниз. Теперь идти туда рискованно, так как тигрица дома. Пойдем лучше завтра вечером, с закатом солнца, когда она уйдет на охоту». «А ты знаешь эти места? – спросил его молодой спутник, ощупывая пальцами углубление следов зверя на мокром песке, – если не знаешь, то лучше поискать сегодня, а завтра идти уже наверняка».

«Ты молод и неопытен! – возразил ему старший. – Если мы теперь застанем тигрицу в логове, то не избежать нам беды: мы без оружия, она задерет нас обоих, как только приблизимся к ней. Я знаю эту тигрицу. Два года тому назад она убила моего компаньона, Ван-ка-Лина, который легкомысленно приблизился к ее логову, с целью добыть тигрят. Нет, лучше мы подождем, выследим тигрицу и зная, что она ушла, будем действовать смело и решительно. А теперь пойдем домой и осмотрим верши с рыбой, до вечера осталось уже немного».

Напившись чистой, как горный хрусталь, воды из тигрового водопоя, охотники двинулись в обратный путь вниз по ручью. Как только фигуры их скрылись в чаще леса, тигрица вышла своей засады, посмотрела пристальным взглядом им вслед, при чем, взгляд этот не предвещал ничего хорошего, так как был полон дикой злобы и ненависти. Челюсти ее открылись и две пары острых клыков сверкнули своей белизной. Из полуоткрытой пасти вырвалось глухое ворчание, в нем слышалась угроза.

Постояв еще немного на месте и обнюхав следы человека, тигрица быстро направилась вверх по ручью, в свою берлогу, где ждали ее проголодавшиеся тигрята.

Подходя к логову, она снова услышала крик несносных сорок и соек и решение ее о смене логова созрело окончательно. Лежа на подстилке из сухих листьев, она подставила детенышам свои сосцы и любовалась ими, как может любоваться мать своими детьми, которым она дает жизнь.

Окончив кормление тигрят, она уложила их спать, а сама улеглась рядом с ними.

Неугомонные сойки группами подлетали к логову и своими криками нарушали тишину догоравшего дня.

Вечерело. Солнце багрово-красным диском скрывалось за лесистыми гребнями сопок. Гранитные твердыни Татудинзы горели червонным золотом, резко выделяясь своими остроконечными контурами на темно-синем вечернем небе.

Тигрица проснулась. Осмотрелась кругом. Разбудила детенышей, толкая их своим теплым розовым носом. Те неохотно подымались. Долго потягивались, зевали и, шатаясь на своих еще слабых лапах, направились к матери, сидевшей в углу и наблюдавшей своих питомцев. Пора было приступать к выполнению плана.

V. Переселение

Перенос тигрят мать решила начать с сына, которого она взяла в свою пасть, причем, резцами захватила его за загривок, приподняла с земли, снова опустила, и, наконец, взяв окончательно, быстро вышла из берлоги, направляясь по косогору вверх, где розовела еще вершина горы в лучах заходящего солнца.

Тигренок съежился в комок в зубах матери и, как будто чувствуя необходимость происходящего, терпеливо переносил все неудобства своего положения и даже легкую боль, причиняемую его загривку острыми зубами.

Тигрица шла быстро, широко шагая, выбирая чистые места, без зарослей, и стараясь ступать не по земле, а по камням, чтобы не оставлять следов. Иногда, в силу необходимости, ей приходилось делать прыжки с камня на камень. Тигренок притаился и молчал, только во время прыжков он крякал и еще более подтягивался, и сжимался.