Великое княжество Литовское и Золотая Орда: Социально-политические взаимоотношения (1240-ые -1420-ые гг.)

   Битва под Могильно литовского князя Рынгольта с союзом русских князей и татар, описанная в белорусско-литовских летописях, перекликается с походом татар 1275 г. на ВКЛ. В белоруско-литовских летописях описывается, что в походе на князя Рынгольта участвовал князь Лев Владимирский, именно жалоба галицко-волынского князя Льва, в ответ на разграбление литовским князем Тройденем, Дорогичина и привела к совместному походу русско-татарского войска на ВКЛ. В отличие от похода на ВКЛ 1277 г., в котором так же участвовал князь Лев, в 1275 г. в походе участвовали князья из различных русских княжеств подчиненных татарам, что нашло отражение и в белорусско-литовских летописях. Лучше всего из белоруско-литовских летописей, схожесть битвы под Могильно с походом татар и подчиненных им русских князей на ВКЛ в 1275 г., отражает Хроника Литовская и Жмойтская, где описано, что союз русских князей с татарами грабил перед битвой под Могильно, новогородские земли. Именно на город Новогородок был направлен поход 1275 г.

   Таким образом, существует вероятность, что в белорусско-литовских летописях описаны реально существовавшие татарские военачальники, а в отдельных случаях и реальные события, имевшие отношения к ВКЛ, но относящиеся к периоду 1255-1275 гг.

   Если рассмотреть политическую ситуацию в конце 40-ых г. XIII в. в монгольской державе и литовских землях, то становится очевидной невозможность крупного столкновения татарской армии с литовцами, например с князем Миндовгом, в этот период.

   Еще во время Западного похода Батыя 1236-1242 гг., во время пира в честь побед над русскими княжествами, происходит ссора Батыя с сыном хана Угэдея, Гуюком и внуком главного судьи Монгольской империи Чагатая, Бури. В "Сокровенном сказании монголов" сохранилось письмо Батыя, отражающее причины ссоры и его последствия: "Из Кипчакского похода Батый прислал Огодай хану следующее секретное донесение: "Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Мегет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: "Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться!" А Гуюк говорил: "Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им!" Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: "Давайте-ка мы вправим им деревянные хвосты!" Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись не примиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди". Хан очень сильно разозлился на своего старшего сына Гуюка, и хотел даже его сослать. А Аргасуна казнить, поскольку он даже не был чингизидом, но после, отдал своего сына и Аргасуна на суд Бату, и Чагатай поступил так же с Бури. Тогда Бату простил им, их поступок" [4, c. 229].

   Конечно же, у Батыя в тот момент не было выбора, если бы он серьезно наказал старшего сына хана и внука второго по значимости человека в империи, то его собственная участь была бы также предрешена.

   По сведениям Рашид ад-Дина, отношения Батыя с Гуюком обострялись еще и тем, что после этого инцидента хан Монгольской империи Угэдей, заявил, что не намерен передавать власть своему первенцу Гуюку, как было запланировано, а передаст престол своему третьему сыну Куджу. Однако Куджу умер раньше Угэдея, и тогда наследником был объявлен сын Куджу, Ширэмун [55, с. 220].

   В 1242 г. хан Угэдей умирает, после чего Батый намеренно затягивает избрание нового хана. Но в 1246 г. курултай избирает ханом Монгольской империи - Гуюка [75, с. 83]. C этого момента Батый оказался в очень сложном положении, поскольку его собственные силы не могли идти ни в какое сравнение с силами остальной Монгольской империи [15, с. 556].

   Еще до избрания ханом Гуюка, Батый должен был иметь четкое представление о событиях, происходивших в столице империи Каракоруме, и беречь свои силы в обстановке общей неразберихи в Монгольской империи. И если и до избрания нового хана, Батый должен был выжидать и беречь силы своего Улуса (подчиненной его роду области Монгольской империи), то после избрания ханом его заклятого врага, тем более ни о каких крупных столкновениях с литовцами, не могло быть и речи.

   Хан Гуюк, под различными предлогами вызывал Батыя к себе в ставку, но Батый, не присутствовавший даже на избрании Гуюка ханом, уклонялся от приезда, ссылаясь на "слабое здоровье и на болезнь ног" [55, с. 223].