Великое княжество Литовское

«Все приближалось к великому перелому, и прозорливый наблюдатель сквозь обманчивую тишину предвидел страшные бури, – описывает ситуацию путешествовавший по Европе русский офицер Ф. Н. Глинка. – Пожары домашних раздоров пылали внутри Польши, темные тучи ходили в небесах ее: война со всеми гибельными перунами грозно наступала извне. Екатерина Великая наводила гром свой на чело буйной Варшавы; великий Суворов извлекал меч».

Чего боялись, то и случилось. 14 мая 1792 года в украинском городе Тарговице было объявлено о рождении конфедерации, направленной против конституции 3 мая. Генеральным маршалом Тарговицкой конфедерации был провозглашен Феликс Потоцкий, его советниками – Браницкий и Ржевусский.

16 мая русские войска вошли на территорию Польши: для защиты конфедератов и восстановления законов, отмененных конституцией. 100‐тысячной русской армии, двигавшейся в Варшаву по трем направлениям, не могли противостоять плохо вооруженные, немногочисленные войска Речи Посполитой. 31 мая пала столица Великого княжества Литовского – Вильно, 23 июля 1792 года король Станислав-Август, отчаявшись, объявил о своем присоединении к Тарговицкой конфедерации.

Прусский король, несмотря на данные обещания, не оказал Польше ни военной, ни даже дипломатической помощи. Но, как всегда, Берлин использовал поворот в польских делах и ухватил часть польского пирога. 16 января 1793 года прусские войска вступили на территорию Великой Польши. Пруссия получила города Данциг, Торунь, территорию почти всей Великой Польши, часть Мазовецкого и Краковского воеводств. Всего к Пруссии отошло 58 000 квадратных километров с населением 1,2 миллиона человек. 24 февраля прусский король оккупировал Данциг.

Россия же поглотила остатки Великого княжества Литовского. К ней отошли части Украины и Белоруссии – около 250 000 квадратных километров с населением около 3 миллионов человек. Австрия на этот раз не участвовала в дележе; вместо польской территории союзники пообещали ей Баварию.

9 апреля 1793 года было официально объявлено о втором разделе Речи Посполитой. Ратифицировать этот колоссальный грабеж должен был сейм, который состоялся в Гродно. Но даже давний друг Екатерины – польский король Станислав-Август – открыто воспротивился. Король, как пишет С. М. Соловьев, «в речи своей 20 июня объявил сейму, что он приступил к Тарговицкой конфедерации под условием неприкосновенности польских владений, что он никоим образом не будет содействовать уступке польских провинций в надежде, что и сейм будет поступать точно так же».

Основная дипломатическая нагрузка в таких непростых условиях легла на русского посла Якова Ефимовича Сиверса, который до этой миссии девять лет (с 1784 года) благополучно пребывал в отставке в своем имении в Лифляндии. И он блестяще справился с, казалось бы, невыполнимой задачей. Просьбами, обещаниями и, наконец, угрозой войны Сиверс добился того, что сейм 11 июля 1793 года подписал договор с Россией. Сложнее было с Пруссией, которая накануне, чтобы вырвать Польшу из сферы российского влияния, пообещала полякам военную помощь и защиту, а сама в удобный момент – раньше России – захватила ее земли. Ненависть поляков к Пруссии настолько была велика, что не подействовала даже угроза наступления войск генерала Меллендорфа. На помощь прусскому послу Бухгольцу пришел дипломат Екатерины II. Любопытно события описывает С. М. Соловьев: