Великое море. Человеческая история Средиземноморья (ЛП)

Неудивительно, что французские корабелы пытались занять свою нишу в торговле пряностями в Александрию, запуская суда из портов Средиземноморья.15 Жак Кёр из Буржа, сын преуспевающего меховщика, в 1432 году отправился из Нарбонны в Александрию и Дамаск и был очарован возможностями торговли в Леванте. Он поступил на королевскую службу, где его таланты были быстро признаны; он служил королю Карлу VII в качестве квартермейстера, или аржантье, ответственного за поставку товаров, включая предметы роскоши, к королевскому двору; в 1440-50-х годах он начал осуществлять свою мечту о налаживании связей между Францией и Египтом и Северной Африкой. Он управлял как минимум четырьмя галерами и, по словам современника, "первым из всех французов своего времени снарядил и вооружил галеры, которые, нагруженные шерстяной одеждой и другими изделиями французских мастерских, путешествовали вверх и вниз по побережью Африки и Востока "16.16 Он начал рассматривать Эгю-Мортес, застывший в своих застойных бассейнах близ Монпелье, как очевидную базу для амбициозной программы кораблестроения; городской совет Барселоны был обеспокоен тем, что он перенаправляет туда торговлю пряностями и пытается установить французскую королевскую монополию. Действительно, не совсем ясно, принадлежали ли французские галеры королю Франции или его амбициозному аргентинцу; возможно, это не имело большого значения, поскольку король и его финансист делили прибыль. Сеть агентов Жака Кёра была усилена попытками добиться благосклонности мамлюкских султанов Египта, что позволило ему вести торговлю на льготных условиях. Его считают прототипом меркантилиста, хорошо понимающего политические преимущества активной торговой политики в Средиземноморье.17 Его успех вызывал зависть, а его контакты с такими разными иностранными державами, как мамлюкский султан и Рене Анжуйский, правитель Прованса, говорили о том, что он проводит собственную внешнюю политику. В 1451 году его враги выступили против него; он был арестован по обвинению в казнокрадстве и измене, подвергнут пыткам и сослан. Хотя эта торговая сеть не пережила его ареста, карьера Жака Кёра наглядно демонстрирует новые возможности, которые амбициозные бизнесмены смогли использовать в Средиземноморье середины XV века.

II

Все транспортные потоки через Гибралтарский пролив должны были пробираться мимо огромной скалы. Кастильские авантюристы были полны решимости вернуть город, который в XIV веке ненадолго захватили их соотечественники. В 1436 году граф Ньебла утонул вместе с сорока спутниками, отступая после неудачной атаки на Гибралтар; его останки были бесславно выставлены в плетеной корзине, или барчине, которая до сих пор дает название одному из ворот Гибралтара. Наконец, в 1462 году герцог Медина Сидония захватил скалу, воспользовавшись отсутствием ведущих горожан, которые отправились выразить почтение султану в Гранаду. Обладая огромным влиянием и собственным военным флотом, герцоги Медина-Сидония считали, что могут делать со скалой все, что пожелают, в том числе заменять ее жителей новым населением. В 1474 году в Гибралтаре поселились 4350 конверсо, новых христиан еврейского происхождения; они надеялись избежать невзгод, выпавших на их долю в родной Кордове, и предложили содержать городской гарнизон за счет собственных средств. Однако вскоре герцог убедился, что конверсо предложат город королю и королеве, которые считались благосклонными к конверсо. Он планировал экспедицию против португальской Сеуты (такова была его любовь к соседям-христианам), но вместо этого направил свою флотилию против Гибралтара, который он легко вернул. На этот раз конверсо были вынуждены уйти. Скала оставалась в руках семьи Медина Сидония до 1501 года, когда королева Изабелла Кастильская настояла на том, что столь важная стратегическая позиция должна находиться под королевским контролем.18