Великое море. Человеческая история Средиземноморья (ЛП)

По мере того как давление Османской империи и мамлюков на эти территории становилось все более невыносимым, генуэзцы и их соперники все чаще обращали свое внимание на Запад, покупая сахар на Сицилии и в Испании и зерно на Сицилии и в Марокко. В середине XV века в Генуе наступил настоящий экономический ренессанс, на первый взгляд, вопреки всему: город все еще был охвачен внутренними распрями, но широкие слои населения смогли получить выгоду от торговли и инвестиций, и город процветал. Особенно привлекательными были акции нового государственного банка, Banco di San Giorgio, который со временем получил власть над Корсикой.2 Потеря генуэзцами легкого доступа к квасцовым рудникам Фокии в Малой Азии была компенсирована открытием в 1464 году квасцовых рудников на пороге самого Рима, в Тольфе; папа Пий II назвал это открытие "нашей величайшей победой над турком". Это уменьшило зависимость от "турок", но не уменьшило зависимость от генуэзцев, которые переключили свое внимание на центральную Италию и построили там новую монополию на производство квасцов. Технология производства сахара продвигалась на запад быстрее, чем купцы, и восточная сахарная промышленность начала приходить в упадок.3 На Сицилии были построены сложные сахарные заводы, или траппети. В Валенсии, где сахарный тростник выращивали дальше всех на севере, плантации создавали предприниматели из Германии; потребность в керамических сосудах, используемых для переработки сахара-сырца, стимулировала развитие местной гончарной промышленности, что принесло Валенсии еще большую славу в виде ее "испано-морской" керамики, которую можно увидеть во многих современных музеях.4 Движение на запад было настолько мощным, что продолжалось через Гибралтарский пролив, достигнув Мадейры в 1420-х годах, а затем Азорских, Канарских, Кабо-Верде и Сан-Томе - большинство из них были приобретены португальцами, но капитал и ноу-хау пришли от генуэзцев, а первые запасы сахара на Мадейре, как говорят, были привезены из Сицилии.5

Пункты остановки на пути к Атлантике приобрели новое значение. Гранада, хотя и оставалась мусульманским государством до 1492 года, стала центром операций для генуэзских, флорентийских и каталонских бизнесменов, которые регулярно посещали Альмерию и Малагу, покупая шелк, сухофрукты и керамику. Трудно представить, как султаны Насридов в Гранаде смогли бы удержаться у власти (или построить дворцы Альгамбры) без финансовой поддержки, которую они получали от христианских купцов. Им нравилось думать, что именно их ревностный ислам удерживал Гранаду, но иностранные средства были не менее важны.6 Гранада была еще более нейтрализована периодическими успехами королей Кастилии в наложении дани на султанов. Пограничные войны между кастильцами и гранадцами не прекращались, хотя и приняли характер длительных турниров, и были более успешны в создании испанских баллад о прекрасных мавританских принцессах, чем в завоевании территорий.

Эта хрупкая стабильность оказалась под угрозой в августе 1415 года, когда португальцы направили 100 кораблей против Сеуты и захватили город после короткой осады, в ходе которой сын короля Генрих, позже известный как "Мореплаватель", заработал свои шпоры. Это была замечательная победа: португальцы плохо понимали сложные течения в проливах, и их флот был потрепан летними штормами, так что часть его отнесло обратно в Испанию. Это дало губернатору Сеуты время вызвать марокканские подкрепления, хотя затем он по глупости отменил свою просьбу. Португальцы раздумывали, следовать ли им первоначальным планам или вместо этого атаковать Гибралтар, расположенный на территории Гранады; во многих отношениях Гибралтар был очевидным выбором, поскольку после восстания на скале в 1410 году его швыряли туда-сюда между Фесом и Гранадой. Но Сеута была больше, гораздо богаче и стояла в менее опасном месте, на узком полуострове, соединяющем невысокую возвышенность Монте-Хачо с африканским континентом. Его завоевание поразило современных европейцев. Никто не мог понять, что было на уме у португальского двора. Удивление усугублялось скрытностью португальцев: все знали, что они строят флот и нанимают иностранные корабли, но было принято считать, что они планируют напасть на гранадскую территорию, несмотря на то, что кастильцы настаивали на том, что нападения на Гранаду должны принадлежать только Кастилии.7