Великое наследие

В разделе «Парадоксы культуры, стиль и окружение» Э. Кинан высказывает удивительный взгляд на древнерусскую культуру. Упоминая какие-то неизвестные мне дискуссии об «уровнях» московской культуры, Э. Кинан рекомендует спорить не об уровнях культуры, а о соответствии того или иного произведения характеру культуры. Поэтому он предлагает не обсуждать вопроса о том, был ли Иван Грозный высокообразован или нет, а каково было его образование. Э. Кинан утверждает, что древнерусская культура резко делилась на светскую и церковную. Характеристики, которые Э. Кинан дает обеим культурам, столь же безапелляционны, сколь и неубедительны. При этом Кинан утверждает, что Грозный имел только светское образование.

Э. Кинан считает, что для князя и военачальника было несвойственно писательство и церковное образование. Позволю себе напомнить, однако, о Владимире Мономахе, а для XVI века – о вельможе и знатном воине Василии Тучкове, написавшем по поручению митрополита Макария «Житие Михаила Клопского» в церковно-орнаментальном стиле с учеными ссылками на «Книгу Тройского пленения». В своем послании к Василию Тучкову Максим Грек говорит про Тучкова, что он «многому научен», и называет его «благородного корня благородная ветвь».

Исходя из своего тезиса о противоположности и строгом различии двух этих культур, Э. Кинан утверждает, что «приказный язык, представлявший собой разновидность „простого стиля“ («the scalled „prikaz language“», – a kind of «plain style» – с. 54), и церковнославянский не смешивались между собой в силу этикета». Поэтому переписка Грозного и Курбского якобы представляется для середины XVI века явлением экстраординарным. Далее Э. Кинан утверждает, что оба первые письма Курбского и Грозного с лингвистической точки зрения сходны. Они написаны орнаментированным церковнославянским языком. Отдельные письма Грозного написаны «смешанным простым стилем» («in a kind of mixed plain style» – с. 54), а другие письма Курбского – на «западном» церковнославянском языке («in a „Western“ Slavonic» – с. 54), и поэтому они принадлежат разным авторам.

Я не привожу других рассуждений Э. Кинана о языке (или стиле?)[239] Курбского и Грозного. Все они основаны либо на голословных утверждениях, либо на необязательных впечатлениях без каких-либо даже намеков на научное изучение. Так, совершенно голословно утверждение Э. Кинана, что разные стили в древнерусских произведениях не могли смешиваться. Достаточно вспомнить «Поучение» Владимира Мономаха на рубеже XI–XII веков, «Киево-Печерский патерик» XII–XIII веков, Домострой, слова митрополита Даниила и послания Иосифа Волоцкого XVI века, чтобы убедиться, что переходы в недрах одного и того же произведения от одного типа литературного языка к другому, от одного стиля к другому не только не исключены, но в высокой степени типичны для древнерусской литературы. Не соответствует также действительности утверждение Э. Кинана, что первое письмо Грозного написано на церковнославянском языке. Редкие и «вызывающие» вкрапления целых больших кусков просторечия типичны и для этого письма, как и для всех других произведений Грозного: тех, которые дошли в списках XVI века, и тех, что сохранились в списках более позднего времени и подозреваются Э. Кинаном в неаутентичности. Если же говорить о краткой редакции, то нет никаких оснований считать ее первичной. Появление в поздних произведениях Курбского «западноцерковнославянизмов» вполне естественно как результат его долголетнего пребывания в литовско-польских землях. И как можно делать выводы такого рода без серьезного исследования языка и стиля Грозного и Курбского?

Разве можно утверждать, что нам совершенно неизвестны источники образованности Грозного и что «легенда» о библиотеке московских государей была якобы специально создана, чтобы объяснить эту образованность? Самый факт существования библиотеки Грозного бесспорен, воспитатели же Грозного хорошо известны: это выдающиеся книжники своего времени – поп Сильвестр и митрополит Макарий. Оба – составители наиболее значительных книжных предприятий своего времени: Домостроя и двенадцатитомных Великих Четьих миней. По программе Макария была, например, расписана в воспитательных целях для молодого Ивана IV Золотая палата Московского Кремля[240]. Об образованности Грозного свидетельствуют многие источники – современные Грозному и те, что характеризуют его уже в XVII веке.

Те или иные выводы делаются в книге Э. Кинана с необыкновенной быстротой и легкостью.