Великое [не]русское путешествие

Наиболее завершенные из них вошли в составленный нами второй «том» романа. Название его не только напрашивалось, но и было подсказано заглавием одного из циклов путевых очерков М. Генделева — «Письма нерусского путешественника». Приведенные тексты никогда не публиковались в книжном виде, а многие из них до сих пор оставались разбросаны по практически недоступным читателю страницам израильских русскоязычных газет (назовем, в частности, «Окна» — литературно-публицистическое приложение к «Вестям», в те годы ведущей русскоязычной газете Израиля).

Тексты приводятся по первым публикациям либо авторской машинописи с исправлением опечаток и некоторых неточностей. Для данного издания текст первого тома был заново пересмотрен и исправлен. Пользуясь случаем, хотелось бы принести благодарность Фонду памяти М. Генделева (Иерусалим) и лично исполнительному директору Фонда Е. Львовской-Пастернак за неоценимую помощь в работе над книгой, включая предоставленные материалы.

В заключение заметим, что Генделев мыслил себя прежде всего поэтом и никак не колумнистом, очеркистом или прозаиком. Прозу свою он считал «хлестаковской» и утверждал, что в ней «скорее наличествует удаль, которую многие непросвещенные читатели опрометчиво принимают за стиль. На самом деле эта лихость и бравур изложения — изложения с разбегу — проистекает оттого, что страшно заглянуть в строчку и понять, что же ты накатал».

Иного мнения был такой квалифицированный читатель, как В. Аксенов. «Бойко, весело, артистично, пост- и премодернистично… Читатель после десятка первых страниц как бы обращается в пламя, которое, по выражению автора, „читает всю книгу — разом“», — писал он в послесловии к первому тому романа, добавляя, что проза Генделева «хорошо прошампанена чем-то марочным и даже, временами, как уже было сказано выше, коллекционным».

Хотелось бы верить, что эту высокую оценку разделят и новые читатели «Великого русского путешествия».

С.Ш.