Великое ничтожество

Он сиплым басом прохрипел,

Как будто дверью проскрипел.

«Да, этот путь ведёт туда» —

«Ну что ж, спасибо, господа!»

Хотел вскочить он на коня,

Но всё никак не мог:

«Вы не подсадите меня?»

И Бальтазар помог.

Поехал всадник по дороге,

Согнулись Фабиана ноги,

Он на траву ничком упал

И, весь трясясь, захохотал.

«Грешно смеяться над убогим», —

Понуро Бальтазар сказал.

«Не над уродством же, ей Богу,

Я как безумный хохотал!

Поверь, не в том причина смеха.

Уродство – жалкая потеха

Для ограниченных умов.

Но, биться об заклад готов,

По важности такой персоне

Положено сидеть на троне!

А голос – вымученный бас!

Хотел он, видимо, у нас

Оставить впечатление,

Что в сотом поколении

Маркиз, барон он или граф!

Скажи, я прав или не прав?» —

«Да, важности ему хватало,

Но это повод не давало

Тебе так глупо хохотать,

Как рыба воздух ртом хватать.

И он услышать мог тебя.

Эх, Фабиан! Тебя любя,

Прошу, веди себя пристойней!

Студентам надо быть достойней!»

Тут Фабиан сказал: «Послушай!

Сейчас я в город поспешу

И, оказавшись среди буршей3,

Я их рассказом рассмешу,

Их подготовлю к встрече с крошкой,

Затем пойду посплю немножко» —

«Ну что ж, – ответил Бальтазар. —

Сегодня не пойдём мы в зал.

Я ж поброжу ещё чутьчуть:

Мне без прогулки не уснуть»

Он погулял ещё немного

Лесной извилистой дорогой,

Но вскоре вышел он из леса

У стен родного Керепеса;

Здесь встретил он Терпина Моша,

Тот его кликнул: «Мой хороший!

Студент любимый, Бальтазар!

Да это просто неба дар!

(Я говорю о Циннобере)

Ко мне прошу вас! В самом деле,

Я познакомлю его с вами!

Не описать того словами,

Как он красив и как умён!

В Кандиду, кажется, влюблён!"

При сих словах Терпина Моша

Едва качнулся Бальтазар;

Волной от вести нехорошей

По телу прокатился жар.

«Я жду вас, Бальтазар, к обеду

На любопытную беседу:

Мы будем там стихи читать,

Науку будем обсуждать,

Поговорим о том, о сём,

Затем конфетки пососём,

Чайком побалуемся с вами…

Ну, всё увидите вы сами.

Мы с дочкой будем очень рады», —

Закончил Терпин Мош тираду.

«Кандиду я увижу вновь!

Так велика моя любовь —

Её нельзя измерить!

Я не могу поверить,

Что приглашён к любимой в дом;

Всё время думаю о том,

Что завтра вновь свидание!

О, мука ожидания!» —

Влюблённый думал Бальтазар,

В груди пылал любви пожар.

Глава шестая

«Пегас»4 – гостиница студентов —

В покое был: без инцидентов

Прошло прибытье малыша.

А Фабиан, едва дыша,

Давясь от собственного смеха,

Рассказывал друзьям: «Потеха!

Какого видел я урода!

Над ним работала природа,

Должно быть, с пьяной головой!

Он так ужасен! Боже мой!

Без шеи грушаголова

И ростом, может, фута два,

И длинный непомерно нос

Щетиной рыжею порос.

Но так надменен, так спесив,

Как будто строен и красив!

Богат и родом знатен, видно!» —

«Тебе, должно быть, друг, обидно,

Что ты не герцог и не граф!

Ты, Фабиан, к нему не прав!» —

Один студент сказал ему.

«Не верите мне? Почему?» —

И Фабиан почти взревел,

Но вдруг коня того узрел,

Что видел он у малыша,

Пошёл к конюшне, не спеша,

Студентов за собой маня,

Слугу спросил: «Скажи, любезный,

Хозяин кто того коня?» —

«Он человек весьма полезный,

Помоему, он очень важен,

По виду смел он и отважен!» —

«Он безобразен и спесив?» —

«О, нет! Любезен и красив!» —

«Он злобен? Неприятен?» —

«Нет, добр и очень статен!» —

«Ты, Фабиан, слегка приврал

Насчёт уродства Циннобера,

Так расписал его манеры,

Как будто он большой нахал!» —

«Ах! Вы не верите?! Спросите

У Бальтазара – вот и он!» —

«Эй! Бальтазар! Вы нам скажите,

Неужто всадник был смешон,

Неловок, мал и злобен жутко?»

Ответил Бальтазар: «Минутку!

Неловок, мал и злобен – да!

Смешон – нисколько, господа!

Ведь недостойно человека

Смеяться над таким калекой!»

Студенты вскоре разошлись,

Друзья в свой номер поднялись

И Бальтазар сказал: «Ты знаешь?

Меня Мош Терпин пригласил.

Дождаться утра нет ведь сил!» —

«Да ты от страсти умираешь!

А я спокойно жду полдня,

Ведь пригласил он и меня», —

Спокойно Фабиан сказал,

Пылал от страсти Бальтазар.

Глава седьмая

Наутро Бальтазар оделся

В короткий бархатный камзол,

Подолгу в зеркало смотрелся,

Был на себя немного зол:

Не знал, как надобно одеться,

Но перед зеркалом вертеться,

Как барышня, он не любил.

Себе на шею нацепил

Брюссельских кружев воротник,

Затем сорвал и весь поник,

Свою касторовую шляпу

Он бросил тут же прямо на пол.

Тут Фабиан ему помог:

«Ты, Бальтазар, ужасно строг,

Придирчив сам к себе безмерно,

Уж перемерил всё, наверно.

Оденься просто, как всегда.

Одежда – это ерунда!»

Внял Бальтазар сему совету,

Оделся, как идёт поэту:

Небрежно, но вполне прилично

И Фабиан сказал: «Отлично!

Пора идти на званый вечер!» —

«Иду судьбе своей навстречу!» —

Сказал счастливый Бальтазар;

В груди пылал любви пожар.

Кандида встретила студентов

И провела в просторный зал,

Ей много разных комплиментов

Успел наделать Бальтазар;

Она им чаю предложила,

Конфет на блюдца положила,

Вина налила им в бокалы,

Чтоб не пришлось друзьям скучать,

И, извинившись, побежала

Ещё других гостей встречать.

Но вот явился Терпин Мош,

Сиял он, словно медный грош,

Ведя за руку Циннобера

Он разговорчив был не в меру:

«Приятно мне черезвычайно

Вас познакомить, господа,

С большим умом! Необычайно

Везёт науке иногда!

Талантлив он сверх всякой меры!

Прошу, встречайте Циннобера!»