Великое ничтожество

И на богатое наследство

Рассчитывать я не могу,

А я ведь по уши в долгу!

Хотел при МИДе9 стать курьером

По тайным связям и делам,

Министр мне обещал карьеру

Устроить непременно там.

Я письменную сдал работу,

Её советник похвалил

И должность мне уж посулил,

Что мне занять весьма охота.

Осталось лишь экзамен сдать,

Перед комиссией предстать

И если чтото спросят —

Ответить на вопросы.

И Цинноберу захотелось,

Как видно, МИДу послужить.

Ему на месте не сиделось,

Свинью решил он подложить

И мне и министерству даже.

Урода я не видел гаже!

На роже лишь самодовольство,

Но проявляет недовольство

И на советника кричит,

А на вопросы лишь мычит,

Как бык, вместо ответа

И корчится при этом.

Я ж знал всё досконально,

Торжествовал уже,

Но выгнан был скандально…

И с камнем на душе

С тобою повстречался,

О друг мой, Бальтазар!

Я б с жизнью распрощался!

Угас бы Божий дар!

Ты лихо так забросил

Мой пистолет в кусты!

С души я камень сбросил

И мой спаситель ты!

А гнусного урода

Хвалили выше мер.

«Твой ум – венец природы,

О дивный Циннобер!» —

Советник прямо стлался

Пред карликом ковром,

А Циннобер пытался

Его задеть ребром

Уродливой ладошки,

Ну, хоть совсем немножко.

Со стула он упал при этом

Раз двадцать или двадцать пять,

Его сажал на стул опять

Я каждый раз, но он за это

Меня пытался укусить

И продолжал всех поносить

Отборной руганью площадной,

Ногами колотил нещадно

По полу, шум производил

Как настоящий крокодил.

Советник мне в сердцах сказал:

«Да вы устроили скандал!

Как смели вы сюда явиться

И предварительно напиться?!

Да вы опаснейший смутьян!» —

«Да что вы?! Я совсем не пьян!» —

Я попытался оправдаться.

«Да вы здесь порывались драться!

Бранились руганью площадной!

Комиссию быть беспощадной

К вам попрошу! Ну, всё, Пульхер!»

Работу отнял Циннобер!

А я, поверь мне, так старался!»

Тут Бальтазар ему признался,

Что сам пал жертвой Циннобера

И успокаивал Пульхера

Рассказом о Винченцо Сбьокко.

Пульхеру было одиноко,

Но Бальтазар тоску развеял,

Прибавил бодрости ему,

Надежды искорку посеял:

Вдвоём страдать – не одному!

Устроен так уж человек

В наш очень прагматичный век:

Чужие беды и несчастья

Нам прибавляют каплю счастья.

Пульхер с Бальтазаром решили

Немного пойти погулять,

По лесу в раздумье бродили,

«Что делать? Что нам предпринять? —

Вопросом они задавались. —

Как нам победить колдовство?»

Вдруг звуки виолы раздались,

В лесу началось волшебство:

По лесу над самой дорогой

Карета как будто плыла,

Везли её единороги,

Она вся из света была.

А кучер – фазан серебристый —

Во клюве поводья держал,

Его хохолок золотистый

От ветра немного дрожал;

Стоял на запятках кареты

Огромнейший жук золотой,

Как будто в доспехи одетый

Бесстрашный боец молодой;

Сидел в той чудесной карете

В китайский костюм разодетый,

В огромном берете с плюмажем,

Как носят придворные пажи,

Из сказки простой чародей,

Он делал добро для людей:

Друзьям улыбнулся он нежно,

Волшебною палкой взмахнул —

Как будто к победе надежду

В сердца их, играя, вдохнул.

Глава девятая

Барон фон Мондшейн служил в МИДе,

На службу он не был в обиде,

Поскольку легко, да и быстро

Он стал называться министром.

Князь Басарнуф его приметил,

Когда Пафнутия сменил,

Его он преданность заметил

И как родного полюбил.

Благодаря трудам барона

Ничто не угрожало трону,

Царили мир и благодать,

Рай на земле – ни дать, ни взять.

Князь и барон тепло дружили,

Друг к другу в гости заходили

Поочерёдно. В этот раз

Пришёл гостить к барону князь.

Среди гостей стоял в гостиной,

О кресло опершись картинно,

Уродец маленького роста;

Князь очарован был им просто,

Спросил барона: «Кто такой?» —

И указал на малыша

Своею княжеской рукой.

Сказал барон, едва дыша:

«О это самый мой толковый

И исполнительный курьер!

Нельзя о нём сказать плохого,

Он носит имя Циннобер,

Хоть в министерстве он недавно,

Но поработал уже славно!

Трудолюбивый! Энергичный!

Всегда имеет вид приличный!

Я мыслю, года не пройдёт,

Карьерной лестницей пойдёт

Он очень быстро в гору» —

«Об этом нет и спору!

Вы сообщите протеже —

Советник тайный он уже!

Не он ли составлял отчёт

За весь предшествующий год?»

Тем временем малышурод

Засунул жаворонка в рот,

Жевал и чавкал, как свинья.

«Отчёт составил этот я», —

Cказал какойто человек

Чем на себя грозу навлек:

Князь закричал: «Какой нахал!

Я, кажется, тебя не звал!

Служить ты сможешь эталоном

По хамству! Боже! Панталоны!

Ты мне их жиром перекапал!» —

С досады даже плюнул на пол.

«Я б вас закапать не посмел!

К тому ж я ничего не ел!

Во всём виновен Циннобер!» —

«Таких развязанных манер

Нет больше в целом свете!

Вы мужество имейте

Хотя б свою вину признать!

Не надо на других кивать!

Теперь извольте удалиться!

Я начинаю сильно злиться!»

Был Циннобер за стол усажен

И вид его был горд и важен,

Он с князем рядышком сидел,

На всех с презрением глядел,

Под астраханскую селёдку

Хлестал он данцигскую водку,

И жаворонков не считал —

Он их десятками глотал,

Рыгал, чесался, воздух портил,

Но аппетита не испортил

Он тем сиятельным особам,

Поскольку способом особым

Околдовал он очень многих

Ревнителей морали строгих.

Все восхищались Циннобером:

«Его английские манеры

Достойны восхищения!»

«Прошу у вас прощения,

Мой несравненный, юный друг!

Я призываю всех вокруг

Тост выпить за здоровье ваше!