Великое плавание

— Синьор, — ответил Орниччо, — мне думается, что ни один моряк не вернулся бы домой, если бы пользовался картами моего изготовления.

Я с завистью слушал своего друга, так как никогда в жизни не сумел бы так складно ответить чужому и, очевидно, высокопоставленному синьору.

Обняв меня за плечи и подталкивая вперед, Орниччо продолжал:

— Карта, которую вы видите на стене, и многие другие, которые спрятаны в ящиках, все выполнены руками моего друга Франческо Руппи. Несмотря на его юный возраст, страсть к морю и открытиям заставила его полюбить это интересное и полезное искусство. Он знает имена всех путешественников наперечет, а имя принца Энрике[16] он поминает чаще, чем своего патрона, святого Франциска Ассизского.

— В таком случае он, наверное, слышал обо мне, — сказал гость, закидывая плащ за плечо и приосаниваясь. — Я происхожу из древнего рода мореплавателей. И три могущественнейших королевства спорят сейчас о том, на чьих кораблях я отправлюсь на поиски Индии.

— Как! — не мог удержаться я от восклицания. — Следовательно, вы тот именитый португалец Бартоломеу Диаш,[17] о котором кричит вся Генуя и который, обогнув мыс Бурь,[18] теперь, по слухам, снова намеревается пуститься в плавание, чтобы достичь берегов Индии?..

— «Намеревается»! — перебил меня гость, презрительно улыбаясь. — Пока тяжелые португальские корабли дотащатся до этой южной оконечности Африки, я намерен, плывя на запад, достигнуть страны Сипанго, а затем и западных берегов Индии!

— На запад?! — воскликнули мы все трое в один голос. От волнения у меня перехватило дыхание. Я взглянул на Орниччо, он кивнул мне головой. Я еще раз посмотрел на гостя. Его красные щеки пылали. Он встал во весь рост, а он был на целую голову выше капитана Ферфоллио, самого большого человека в Генуе.

Если бы не высокое достоинство, которое светилось в его взгляде, он походил бы на актера, столь нарочито величествен и округл был жест его поднятой руки.

Две масляные лампы горели справа и слева от него, уподобляя нашу мастерскую сцене балагана.

А может быть, он показался мне похожим на актера потому, что только на подмостках я имел случай видеть знатных людей.

— Встаньте! — громовым голосом произнес незнакомец.

И мы все трое невольно повиновались его приказанию. — Запомните этот год, месяц, день и час, — воскликнул он, — потому что сегодня вы видите перед собой избранника божьего!

Наш гость после каждой фразы с размаху ударял рукой о стол, лицо его дергалось, как у припадочного, а в углах губ закипала пена.

— Индия, Индия, — вдруг громко закричал он, — самые знаменитые мореходы ищут тебя на востоке![19] А тут же, перед их же глазами, простирается великолепный океан, но никто не решается обратить туда свой взор!.. Скажи, мальчик, — вдруг повернулся он ко мне, — тебе, я думаю, приходилось видеть немало карт. Что, по-твоему, лежит на запад от Европы?

— Мне не приходилось видеть иных карт мира, ваша милость, — дрожа и запинаясь, ответил я, — кроме карты Андреаса Бенинказы,[20] генуэзца.

— Опять генуэзец! — сказал незнакомец. — Ну, и что же, по его мнению, лежит на запад от Испании?

— На запад от Геркулесовых столпов,[21] — ответил я, понемногу успокаиваясь, — на картах обозначены Канарские острова и Антилия, а дальше простирается Море Тьмы с его многочисленными островами, затем — страна Сипанго, а за ней — материк Азия.

— Боже, ты слышишь меня! — воскликнул гость. — В Генуе любой мальчишка знает об этом, а когда я излагал свой план перед королями Англии и Франции[22] духовники их поднимали на меня крест, как на одержимого бесами.

Из всех мальчишек Генуи, я думаю, один я был так хорошо знаком с картографией, но мне, понятно, и в голову не пришло возражать незнакомцу.

— Я достигну Азии с запада, — продолжал он, — я пристану к гавани Зайтун и чудесному городу Квинсай, описанному венецианцем Марко Поло, я разыщу Золотой Херсонес и страну Офир,[23] я привезу в Испанию несметные богатства и сам во главе бесстрашного воинства отправлюсь отвоевывать у неверных гроб господень. Но, когда я совершу все это, во всем христианском мире не найдется человека, который не прославил бы имя адмирала Кристоваля Колона![24] «Адмирал Кристоваль Колон, потомок древних мореплавателей, — повторил я про себя. — Я это имя запомню на веки вечные».

Жилы вздулись на лбу нашего гостя, а руки дрожали.

— Долго ли вы надеетесь пробыть в Генуе, мессир адмирал? — спросил синьор Томазо больше для того, чтобы дать гостю успокоиться.

— Свои дела с банком святого Георгия я уже закончил, — сказал гость, — но я ожидаю обещанной вами встречи с людьми герцога. В крайнем случае я отправлюсь в Нюрнберг в одиночку.

— Это было бы неосмотрительно, — возразил синьор Томазо. — Герцога по пути будут всюду ожидать свежие лошади. Да и вообще сейчас одному небезопасно переваливать через горы.