Великое заклятие

– Повелителя демонов убить нельзя, ибо он бессмертен. Если ты убьешь занятое им тело, он найдет себе другое. И сила его растет. Ты видел толпу на улице. Всего несколько дней назад энтукку с трудом могли побуждать людей к насилию, но смерть Сканды позволила им овладеть душами целиком. Что ты можешь поделать против такой силищи со своей саблей? Стоит тебе выйти за эту дверь, демоны набросятся на тебя, и великий Антикас Кариос будет бегать вместе с толпой, вопя и убивая.

– Может, оно и так, священник, – подумав, сказал Антикас, – но главный демон, по твоим словам, черпает свою силу в смерти королей. Что будет, если ему не удастся убить третьего?

– Что может помешать ему в этом? Кто в силах противостоять демонам?

Антикас придвинулся к нему и сказал тихо, но так, что священник побелел:

– Еще одно высказывание в этом роде, и я выкину тебя из окна – понял?

– Во имя милосердия... – завел священник, но Антикас оборвал его:

– Милосердие мне не присуще, священник. Отвечай: что будет, если демоны не смогут убить третьего короля?

– Я точно не знаю. Их сила проистекает из предыдущих жертвоприношений. При всей своей величине она все-таки ограниченна. Если их предводитель не совершит третьего жертвоприношения в нужное время, им, думаю, придется снова вернуться в свой мир.

– Что ты подразумеваешь под «нужным временем»?

– Ключом здесь служит расположение планет. Есть чары, которые становятся неизмеримо сильнее в сочетании с нужным порядком небесных тел. Думаю, так обстоит дело и в этом случае.

– Как долго будет сохраняться этот порядок?

– Мне трудно судить, я не астролог – но уж верно, не более месяца.

Канта спустился из своего убежища, и они вместе с женоубийцей загородили выбитое окно перевернутым столом.

– Что вы делаете? – воскликнул Канта, когда Антикас зажег несколько ламп.

– Демоны не могут войти сюда, поэтому можно посидеть и при свете. – Антикас, позвав с собой священника, снова сел за стол. – Мне нужно добраться до моего коня, пока не рассвело. Знаешь ты какие-нибудь заклинания, чтобы помочь мне?

– Нет. Магия не входит в область моих познаний.

– Что же тогда в нее входит?

– Я целитель.

Антикас выругался, подумал некоторое время и сказал:

– Ты говоришь, что это место священно. Почему?

– Я ведь сказал – здесь было древнее святилище.

– Да-да. Но почему оно остается священным? Здесь действуют какие-то чары?

– О да! Многочисленные чары, заключенные в камне стен и дереве стропил.

– А если перенести древний алтарь в другое место, оно тоже будет священным?

– Думаю, что да.

– Пойдем со мной. – Антикас взял со стены одну из ламп, и они со священником спустились в подвал. Там было холодно, и им пришлось пробираться между бочками с пивом, вином и брагой. – Где он, этот алтарь?

– Вот. – Священник указал на камень высотой около трех футов, где было вырезано полустершееся изображение быка. Каменные руки, изваянные с обеих его сторон, тоже сильно обветшали. Каждая из рук держала полумесяц.

Антикас, передав лампу священнику, сходил наверх за топором одержимого и вернулся в подвал.

– Что ты хочешь делать? – испугался священник.

Антикас, пару раз ударив обухом, отколол кусок камня с кулак величиною.

– Ты говоришь, что чары содержатся в камне – может быть, он охранит меня от демонов.

– Не уверен. Это лишь малая частица святыни.

– Делать нечего, священник, придется попытаться. Королева теперь в горах, и ее защищает всего четверо человек.

– По-твоему, пятый как-то изменит положение?

– Антикас Кариос способен изменить любое положение, священник.

С камнем за пазухой он поднялся в таверну и через разбитую ставню выглянул на улицу. Там было тихо. Во рту у него пересохло, сердце стучало часто. Он не боялся никого из живых, но мысль о караулящих снаружи демонах наводила на него страх. Он приготовился отодвинуть стол, и Канта взмолился:

– Не надо! Не ходите туда! – Внутренний голос говорил Антикасу то же самое.

– Я должен. – Он отшвырнул стол и взобрался на подоконник.

Свежий ночной ветер овеял его, и он соскочил наземь. Оставшиеся в таверне торопливо вернули стол на место. Антикас перебежал через улицу в переулок. Не пройдя и ста шагов, он подвергся нападению. Вокруг сильно похолодало, ветер жужжал в ушах все громче и громче, словно рой рассерженных ос. Голову наполнила боль, а камень под камзолом сделался теплым. Антикас споткнулся и чуть не упал. Холод сковывал мозг. Шепот в ушах звучал на чужом для него языке, и все же он понимал его.

«Сдавайся! – шипели голоса. – Сдавайся! Сдавайся!»

Антикас повалился на колени. Ударившись о булыжник, он испытал сильную боль, и она отвлекла его от звучащих в голове воплей. Он сосредоточился на этой боли и на тепле, которое шло от камня.

Ему хотелось бороться с наседающими на него врагами, кричать и буйствовать, но более глубокий инстинкт побуждал его сохранять спокойствие. Море голосов захлестывало его, и ему казалось, что он сливается с ними воедино, разделяя жажду крови, боли и смерти.