Великое заклятие

На первом ночлеге он развернул один из мечей. В рукоять был вставлен голубой драгоценный камень, круглый и тяжелый, в оправе из золотой проволоки. Саму рукоять оплетала серовато-белая кожа, на поперечинах были выдавлены золотые письмена. Антикас медленно выдвинул клинок из простых, ничем не украшенных ножен.

– Не прикасайся к лезвию! – предостерег голос Калижкана.

Клинок при луне казался черным, и Антикас сначала подумал, что он сделан из потемневшего серебра. Но когда он повернул его, меч сверкнул под луной.

– Что это за металл? – спросил Антикас.

– Это не металл, дитя, а заговоренное черное дерево. Тайну его обработки знает один Эмшарас. Этот клинок, хотя он и деревянный, даже камень способен рубить.

– Почему эти мечи называются грозовыми?

– Подержи ладонь над лезвием.

Антикас так и сделал. По клинку побежали цветные огни, и в ладонь вдруг ударила голубовато-белая молния. От неожиданности Антикас выронил меч. Тот вонзился острием в землю, и только изогнутые поперечины рукояти помешали ему уйти вглубь целиком. Антикас вытащил его – на клинке не осталось ни единого грязного пятнышка. Он опять подержал над мечом руку, и молния ударила в нее, но боли не было. Волоски на тыльной стороне ладони поднялись дыбом.

– Откуда берется эта молния? – спросил он.

– Я и сам хотел бы знать. Эмшарас был Ветрожителем и знал больше любого человека, хотя бы и чародея.

– Он был демон и делал мечи, чтобы сражаться с демонами? Но зачем?

– У тебя прямо-таки талант задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Эмшарас по причинам, известным только ему, заключил союз с тремя королями, и он же наложил Великое Заклятие, изгнавшее демонов из этого мира.

– Всех, в том числе и его?

– Правильно.

– Не вижу в этом смысла. Он предал свой народ, все свое племя. Что может толкнуть человека на подобное дело?

– Он был не человеком, а демоном, как ты верно сказал. Кто способен понять такое существо? Уж конечно, не я – ведь у меня достало глупости довериться одному из них, и я поплатился за это жизнью.

– Не выношу тайн, – сказал Антикас.

– А вот я всегда питал к ним склонность. Однако причиной того, о чем ты спрашиваешь, могла быть обыкновенная ненависть. Эмшарас и его брат Анхарат были смертельными врагами. Анхарат вознамерился извести человеческий род, и Эмшарас задался целью ему помешать. Знаешь старую поговорку: враг моего врага – мой друг? Вот и Эмшарас стал другом человечества.

– Меня это не убеждает. Он должен был любить хоть кого-нибудь из своих, однако истребил их всех.

– Он не истребил их, просто изгнал с этой земли. И раз уж мы говорим о мотивах, разве ты сам не стал причиной гибели той, кого любил?

– Это совсем другое дело, – растерянно ответил Антикас.

– Позволь не согласиться с тобой.

– Хотелось бы поговорить о более насущных вещах. Воины, с которыми я должен сразиться, – это креакины, верно?

– Да. Величайшие из бойцов, когда-либо живших на свете.

– Они еще не встречались со мной.

– Даже при виде тебя, мой мальчик, у них поджилки не затрясутся. Поверь мне.

– А напрасно. Расскажи мне о них.

Он опять сидел на перилах, когда из тумана появились всадники. Их возглавлял черный воин, Ногуста. Королева сидела боком, и ее коня вела стройная белокурая женщина в просторном голубом платье. Следом ехал здоровяк Зубр. В последний раз Антикас видел его у столба для бичевания в день, когда Ногуста убил Цереза. На коне перед ним сидела маленькая светловолосая девочка. Сзади на одной лошади ехали двое подростков: рыжий парень лет пятнадцати и худющая девчонка с длинными темными волосами. Потом Антикас увидел Дагориана с маленьким свертком в руках. Замыкал процессию лучник Кебра.

Ногуста рысью спустился к Антикасу по отлогому склону.