Великое заклятие

— Это не по правилам, — заметил он, — но я тем не менее убью тебя безболезненно.

Сталь зазвенела о сталь. Кривой меч Цереза мелькал с поразительной быстротой, но черный отражал все его удары — и колющие, и рубящие. Дагориан пристально наблюдал за ними. Вентриец моложе на тридцать лет и очень скор, но на мощном теле Ногусты нет ни унции лишнего жира, и огромный опыт позволяет ему предугадывать движения противника. Дагориан взглянул на Антикаса. Темные, с тяжелыми веками глаза первого бойца не упускали ничего, и он шептал что-то на ухо Маликаде.

Бойцы кружили, и каждый выискивал брешь в защите другого. После начальной схватки черный, несмотря на свое мастерство, заметно устал. Церез внезапным выпадом чуть не задел его — лезвие прошло рядом со щекой Ногусты. Еще мгновение — и чернокожий споткнулся. Церез ринулся вперед и с опозданием понял, что его провели. Ногуста, качнувшись на каблуках без всяких признаков усталости, отклонился от клинка, и его меч, пройдя сквозь золотую бороду, вонзился в горло вентрийцу. Из раны хлынула кровь. Церез упал на колени, выронил меч и зажал горло руками, пытаясь остановить вытекающую из него жизнь. Потом повалился ничком, дернулся и затих. Ногуста подошел к Белому Волку и поклонился.

— Я выполнил приказ моего генерала.

Банелион, не обращая внимания на взбешенного Маликаду, твердым и звучным голосом произнес:

— Подсудимый объявляется невиновным. В этот последний миг, когда я нахожусь с вами, хочу поблагодарить вас всех за те годы верной службы королю, которые вы провели под моим командованием. Тех, кто отправляется в отставку, оповещаю, что мой лагерь будет разбит к западу от города. Отбываем через четыре дня. Это все. Вольно.

Когда он сошел с помоста, Маликада придвинулся к нему и шепнул:

— Знайте, что сегодня вы нажили себе врага.

Белый Волк спокойно встретил ястребиный взгляд принца и, помолчав, ответил:

— Это неизмеримо лучше, чем иметь вас другом.

День рождения короля всегда отмечался празднествами, состязаниями атлетов, кулачными боями, скачками и магическими представлениями. Охотники состязались также в метании копья, стрельбе из лука, фехтовании и борьбе, и всем победителям вручались дорогие призы. В этом году торжества обещали быть еще более пышными, ибо королю исполнялось тридцать пять — число, имеющее большой мистический смысл и для дренаев, и для вентрийцев. Праздник должен был состояться в Королевском парке города Юсы, древней столицы старой Вентрийской Империи. Этот город был словно ровесником самого Времени — он упоминался в самых древних исторических хрониках. Миф гласил, что некогда здесь обитали боги, и один из них воздвиг нынешний королевский дворец за одну ночь, двигая силой воли исполинские камни.

На лужайках парка, занимавшего тысячу акров, разбили сотни больших шатров, плотники уже несколько недель строили галерею для знатных зрителей.

Отсюда городские башни казались лишь силуэтами на фоне восточных гор, Кебра, облокотившись на новую изгородь, мрачно оглядывал место будущего турнира лучников.

— Надо было тебе записаться, — сказал Ногуста, вручая ему большой ломоть горячего пирога.

— А что проку? — Кебра положил пирог на изгородь, не притронувшись к нему.

— Ты первый стрелок, и это за твой титул они будут бороться.

Кебра помолчал, глядя на снежные вершины далеко на западе. Впервые он увидел эти горы год назад, когда король Сканда, выиграв Речную битву, вступил в Юсу и занял императорский трон. С гор дул холодный ветер, и тщедушный Кебра плотнее запахнулся в свой выцветший синий плащ.

— Я все равно бы не победил. Зрение слабеет.

— Пусть так, но участвовать в состязании ты можешь. — Слова Ногусты повисли в холодном воздухе. Тридцать человек рабочих ставили щиты из плотного багрового шелка на королевский павильон. Кебра много раз видел, как строится этот павильон, и еще недавно, стоя перед ним, получал Серебряную Стрелу из рук самого короля. Вспомнив об этом, он ощутил укол сожаления.

«Не надоело еще побеждать, старина?» — со своей мальчишеской улыбкой спросил его Сканда. «Нет, государь». Кебра, повернувшись лицом к толпе, поднял над головой свой приз, и в ответ ему грянуло громовое «ура». Кебру снова пробрало холодом, и он заглянул в светлые непроницаемые глаза своего друга.

— Хочешь посмотреть на мое унижение?

— Ничего унизительного в этом нет, дружище. Ты проиграешь, только и всего.

— Если я запишусь, почти все дренайские солдаты поставят на меня, — устало улыбнулся Кебра. — И потеряют свои деньги.

— Хорошая причина для отказа, — согласился Ногуста. — Если причина действительно в этом.

— Чего ты ко мне привязался? — вспылил Кебра. — Хочешь сказать, что речь идет о моей чести?