Великой тайной светится Любовь

Взойдя на холм, увидел я вдали
Светлый берег моих прошлых лет,
Там в безумном пламени любви
Нас с тобой ласкал земной рассвет…

Жизнь промелькнула, одеянье нежных чувств

Забрал себе померкший небосвод,
Засох от времени и вырван с корнем куст,
Под которым продлевался род…

Так что меня опять туда зовет?! —

Страсть ощущать неведомые силы,
Обозначая собой вечный переход
Из лона девы до глухой могилы…

Я мыслю судьбы как движенье вод

Из глубины таинственной на волю —
Родившихся тотчас уже несет
С первым криком от отчаянья и боли…

До улыбки первой на лице

И до привычного родного поцелуя,
Словно у Бога есть всегда рецепт, —
Как вызвать в тишине покоя бурю…

Взойдя на холм, я стал самим собой,

Мой светлый берег с давними годами
Был просто моей тающей судьбой,
Говорящей шепотом с ветрами…

Здесь душа моя вела незримый бой

С оживающими в памяти тенями,
Чтоб хоть раз побыть еще с тобой
На холмах одетых чудными лесами…

XCVI

Жизнь упрощает нас, а мы ее,
Но Вечно Сложное всегда встает над нами,
Мы в любопытстве крутим головами
И через нас проходит током бытие…

Когда соединенные телами,

Мы вместе мнем ненужное белье,
Чтоб затем уже умолкнуть под крестами,
Покинув странное безумное жилье…

В котором пребывало наше пламя,

Возможно, зря мы растворялись в нем,
Но если данная без объяснений Память
Потоки прошлого на наши души льет…

И тень давно пропавшего деянья

Надежду на Бессмертье подает,
То понятно, – отчего во тьме сиянья
Появляется таинственный народ…

Любой рожденный ищет оправданья

Своей Судьбе и в Смерти переход,
Намек на неизбежность обладанья,
Как по цепочке продлевается весь род…

Ослепленный яростью познанья,

В мгновенье раскрывается  и грот,
Одетый лаской нежного страданья, —
Так Бесконечность очевидностью влечет…

Вот отчего по духу скроен странник

Идущий вдаль, не знающий хлопот,
Он своим шагом саму жизнь произнесет,
Пред ним опустится чуть розоватый стальник…

И река блистаньем тихих вод

Наполнит образ широтой бескрайней,
Поэт в стихах обрисовал полет
И через миг покинул мирозданье,
Объявшее всех трепетом высот…

XCVII