Великолепие шелка

Отвернувшись от окна, Чина случайно увидела свое изображение в зеркале и на минуту помедлила, чтобы внимательно всмотреться в маленькое грустное лицо. Она никак не могла взять в толк, как это Джордж Стенли мог принять ее за одну из тех особ, которых она определяла обычно словом «распущенные». Вроде бы в наивном до простодушия выражении ее лица не было ничего такого, что давало бы основание предположить, что она не новичок в любви и что мужская рука уже коснулась ее необученной плоти и оставила на ней свою печать.

Чина почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось, и отвернулась от зеркала, однако порожденные воспоминаниями образы не исчезали. Все вокруг, даже шуршание кринолинов, напоминало ей о нежном шелесте шелка, нарушавшем тишину другой спальни, и она ясно представила себе руки Этана, которые нетерпеливо развязывали ее пояс, упавший затем на пол.

– Боже, за что мне такие страдания? – шептала девушка. – Я просто с ума сойду!

Решив разыскать Лам Тана и попросить его прокатить ее на лодке – куда угодно и как можно дальше от Бадаяна и мучительных воспоминаний, – Чина толкнула ногой дверь и, пробежав через внутренний двор, спустилась на дорожку, ведущую в сторону пристани. И тут она услышала горький детский плач, заставивший ее остановиться. На ступенях веранды, сотрясаясь от рыданий, сидела Филиппа. Каштановые кудряшки в беспорядке свисали ей на спину.

– Что случилось? – спросила Чина, обнимая девочку. Вместо нее ответил Брэндон, поднявшийся внезапно из-за кустов:

– Это все Ибн-Биби, Чина. Он сбежал. – Затем, повернувшись к сестре, мальчик произнес с сожалением: – Мне очень жаль, Фил, но я не могу нигде его найти.

– Он забыл нас, Чина! – жалобно проговорила Филиппа. – Подумал, наверное, когда мы уехали, что мы больше не вернемся.

– Может быть, – промолвила Чина, хотя и не была уверена, что такой ласковый маленький мангуст вдруг ни с того ни с сего забудет своего хозяина и хозяйку так быстро. Скорее всего он просто вернулся в джунгли, чтобы подыскать там себе достойную пару из таких же, как он, мангустов.

– А ты не попробуешь его найти, Чина? – начала клянчить Филиппа.

– Я могу спросить в деревне: может, кто и видел его там, – произнесла девушка. – Но ты должна помнить, что Ибн-Биби родился диким зверем. Хотя ты его и приручила, он, должно быть, все же решил, что ему пора уже возвращаться в джунгли.

Брови Филиппы от огорчения приподнялись, и она печально вздохнула.

– Значит, он не захочет больше вернуться к нам, даже если мы и найдем его?

– Вполне возможно. Но я могу кое-что для тебя сделать, – поспешила пообещать ей Чина, видя, что слезы снова готовы политься из глаз девочки. Я поеду в Сингапур и привезу тебе оттуда другую зверушку, если Ибн-Биби и в самом деле вздумает остаться в лесу. Скажи, кого бы ты хотела иметь?

Просиявшая Филиппа не раздумывала ни минуты.

– Котенка, – быстро ответила она в крайнем возбуждении. – Рыжего.

– Как у капитана Крю? – спросил Брэндон.

– Да! Именно такого! Ох, Чина, неужели и правда ты мне его привезешь?

– Постараюсь.

– О, как замечательно!

Почувствовав, как руки Филиппы крепче обняли ее за шею, Чина не могла не рассмеяться, однако смех ее прервался. Поглаживая растрепанные кудри ребенка, она посмотрела на расстилавшуюся впереди водную гладь. Боль ее и любовь к Этану не вместились бы и в бескрайних океанских просторах, не говоря уже о разбитом ее маленьком сердце, а испытываемым ею страданиям не рассеяться бесследно ни в сиянии солнца, ни в голубом великолепии небес, ни в огромных пространствах Азии. Ощущая это всем своим существом, Чина сама себе удивлялась, как это у нее находятся силы нести груз тяжелых семейных проблем, когда она не знает даже, переживет ли без Этана еще один день.

Некоторое время спустя, уже ночью, Чина проснулась от приснившегося ей кошмара, и несмотря на то что ничего не помнила, кроме невыносимого ужаса, все равно не могла себя заставить снова заснуть. Отбросив одеяло, она прошла босиком по теплому кафелю к окну и взглянула на качавшиеся ветви деревьев в саду, удивляясь, почему это темные горы и джунгли, жившие ночной своей жизнью, показались ей вдруг столь коварными.

На безлунном небе, черном, как недра гробницы, пульсировали яркие звезды. Чина плотнее завернулась в сорочку из тонкого шелка, но это не уняло ее дрожи. Где-то пропела безответно птица, после чего вокруг стало еще тише. А затем из-за моря, со стороны гор Малайзии, донесся глухой удар грома. Чина удивилась слегка, что при таком ясном и холодном небе может вдруг разразиться гроза.

Гром тем не менее несколько успокоил ее, поскольку напомнил, что в огромном мире существуют другие страны и другие люди и что Бадаян – это только один из бесчисленных островов в индонезийском море. А через пролив – так близко, что она может в подзорную трубу увидеть огни кораблей, стоящих на внешнем рейде, – расположен Сингапур... С коралловым домом Этана.