Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии

Ольга Донец. Зеленый помпон

Финалист второго Открытого чемпионата России по литературе

Зеленый помпон

– Катька, хватит сидеть дома! Мы там снежный город строим! Ух! – в комнату врывается растрепанная Белка.

На ней круглая зеленая шапка с большим помпоном, свернутым набок, а вдоль лица торчат рыжие кудряшки. Из рукавов свешиваются растянутые резинки со штопанными рукавицами на концах. Рукавицы покрыты налипшими льдинками. Я смотрю на льдинки, жду – когда они растают и закапают дождиком на паркет.

– Ну Кать! – сестра подскакивает ко мне и разворачивает в кресле. – Давай, помогу одеться, и пойдем! Там весь двор строит, так весело!

Я вздрагиваю от ее поспешности. Мы родились в один день, двойняшки, но совсем разные.

Белка – миниатюрная копия нашей мамы. Мама тоже шебутная, рыжая, круглощекая. Она шумно разговаривает, со всеми дружит и всегда в заботах – даже когда отдыхает. Я на них совершенно не похожа. Я – маленькая серая тень, худая, заторможенная, хмурая. Я не умею веселиться и никогда не смеюсь. У меня редкие и тусклые тёмные волосы, а любимое занятие – рисовать в одиночестве черно-белые дома. Мама говорит, что я в нашего отца. Он тоже был тихий и странный, ни с кем не общался, а потом, всё так же тихо и странно, исчез из нашей жизни. Мама даже плохо помнит – когда и почему. Я зову его Папа-призрак.

Я отрываюсь от мыслей и замечаю, что Белка, кряхтя, натягивает на меня красные рейтузы с начесом. Колючие, жаркие и ненавистные. Я одергиваю ногу.

– Белка, не хочу гулять. Отпусти.

– Катька, сегодня воскресенье, надо дышать воздухом. Завтра в садик, там духота и микробы, – скороговоркой произносит Белка, неутомимо продолжая наряжать меня в рейтузы.

Я понимаю, что мне все-таки придется гулять, и сдаюсь. Белка сильнее и умнее меня. Нам по шесть с половиной лет. Она уже умеет быстро одеваться и знает таблицу умножения, до «семью девять». Я же до сих пор читаю по слогам, а процесс завязывания шнурков доводит меня до полуобморочного состояния – пальцы не способны на такие сложности. Впрочем, предусмотрительная мама покупает мне обувь без шнурков.

Поэтому во двор Белка выходит в красивых скрипучих кожаных ботинках на меху, а я – в валенках, которые мне к тому же еще и велики.

Белка тут же кидается в самый снег, к копошащимся ребятам, я остаюсь в сторонке. Жмурюсь, переминаюсь с ноги на ногу и смотрю вдаль, на дорогу. Оттуда должна вернуться из магазина мама. Она заберет нас обедать, и мне не надо будет больше дышать воздухом. Я притворюсь, что простудилась, мама напоит меня горячим чаем с лимоном и никуда не пустит.

От мороза, солнца и воздуха кружится голова, перед глазами начинают пестрить черные точки. В такие минуты я чувствую приятное пощипывание в носу и легкость во всем теле. Это значит – через мгновение я брякнусь в обморок. Белка говорит, что когда я так падаю, меня начинает сильно трясти, и ей от этого очень страшно. Мама говорит, что это у меня болезнь эпилепсия, как у бабушки по Папе-призраку. Я же, в общем-то, ничего против приступов не имею: перед падением приятно, после падения за мной все ухаживают.

Тут из роя черных точек появляется круглый нос Белки, и она выдергивает меня за руку, прямо из самого начала предчувствия обморока.

– Катька, мы там на два штаба разделились. Мальчишки – в свой, девчонки – в свой. Я посчитала, нам одной девчонки в команду не хватает. Как раз тебя.

– Почему меня? – я с опаской поглядываю на пеструю ватагу детворы. Губы сводит судорогой. – Я не хочу в команду. Я маму жду.