Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии

В полдень Сальваторе спустился в ресторан. Он отдохнул, выпил кофе и даже вздремнул. Но поспать не удалось. Море затаилось внизу и напоминало ему о себе грозным шипением волн, а ветер все чаще и чаще нетерпеливо рвался в окно. Но Сальваторе лишь качал головой: "Не сегодня, – говорил он, раскуривая трубку, – потерпите еще. Может быть, завтра".

В ресторане на этот раз было людно. Несколько новоприбывших расположились в углу, покидав чемоданы. Он занял пустой столик на четверых и сел на самый крайний стул. Зал наполнялся, вскоре он заметил и Амалию с Пабло. Она медленно продвигалась вдоль стойки, нагружая поднос тарелками. Пабло независимо стоял в стороне, засунув руки в карманы.

Когда они отошли, Сальваторе привстал и помахал им рукой, приглашая. Амалия на секунду остановилась, и мальчик потянул ее за рукав в сторону. Женщина быстро глянула на Сальваторе, потом на сына, что-то сказала ему и пошла к столику. Пабло неохотно следовал сзади.

– Присаживайтесь, – радушно пригласил их старик. – Это самое лучшее место.

Женщина села у окна, быстро расставила посуду. Пабло тут же начал есть. Торопливо, наклонившись над тарелкой, так, что его худой нос почти касался ее. Сальваторе смотрел на него с любопытством.

Они говорили ни о чем, в основном о погоде. Женщина сказала, что они приехали из Севильи, и Сальваторе вспомнил, что это красивый город.

– Городишко, – хмуро сказал Пабло. Он отодвинул тарелку, вдруг встал и, не говоря ни слова, ушел. Амалия взглянула на Сальваторе.

– Простите, – сказала она и отвела глаза. – Пабло непростой ребенок, у него характер… Иногда с ним очень тяжело.

Старик посмотрел на нее понимающе. – Когда-нибудь, он станет собой. Вы еще будете гордиться им.

Она не ответила. Ей вдруг захотелось рассказать ему все. И про единственного позднего ребенка, и про жизнь без мужа. Про постоянную головную боль, про то, как он взрывается криком по вечерам, а ночью приходит к ней плакать, потому что ему страшно. Или просто одиноко. Про врачей, кивающих головами и выписывающих Риталин, рецепт за рецептом. Про учителей в школе, видящих в нем лишь изьяны и не видящих то, что видит она. Рассказывать и рассказывать. Все равно кому, хотя бы этому незнакомому старику с добрыми светлыми глазами.

Сальваторе уже приготовился слушать, но тут вернулся Пабло. Он принес три стакана воды, крепко обхватив их пальцами. Поставил стаканы на стол и сел, сьежившись.

– А я так и не вспомнил корабли Колумба, – сказал Сальваторе. – Но я встретил кое-кого, кто может нам помочь. – Сеньор Васкес! Сеньор Васкес! Идите к нам!

Мужчина с подносом, стоявший недалеко от них, удивленно обернулся и увидел Сальваторе. Он шагнул в его сторону, заметил, что столик занят и неуверенно остановился.

– У нас есть к вам вопрос, – быстро сказал старик. – Как к специалисту по истории.

Васкес аккуратно опустил поднос на краешек, приветливо кивнул женщине. – Я не помешаю?

– Вы можете помочь, – сказал Сальваторе. – А вы, Амалия, можете загадывать желание. Вы сидите между двумя Пабло. Ну, почти.

Женщина приподняла брови и смущенно улыбнулась. Сальваторе снова увидел ее глаза. Она в самом деле была красива. Ему нравилось, как она смотрит вот так, чуть исподлобья.

– Так в чем вопрос?

– Мы тут пытались вспомнить, как назывались корабли Колумба. "Санта-Мария", "Пинта" и…?

– "Нинья".

Сальваторе в отчаянии хлопнул себя по коленке: "Как я мог забыть!"

Амалия и Васкес одновременно рассмеялись, и даже Пабло неуверенно хмыкнул. Старик поднял бокал вина:– За знакомство! – сказал он. – И за великих людей. Хотя, кто знает, помнили бы сейчас о Колумбе, если б не Родриго де Триана!

– А это еще кто? – удивился Пабло. Он как-то вдруг забыл о своей привычке ежиться и смотрел на Сальваторе со смешанным чувством недоверия и ожидания. Не замечая, что на него самого, с таким же выражением смотрит его мать.

Васкес тоже, незаметно, но внимательно разглядывал мальчика. Почувствовав взгляд Сальваторе, он улыбнулся и отложил вилку.

– Так звали матроса с Санта Марии, который первым заметил землю, – сказал он. Немного помедлил, неуверенно взглянул на женщину, на Сальваторе и, наконец, снова на Пабло. – Я могу рассказать тебе об этом.

Шторм начался ночью и продолжался два дня. Пляж исчез, подножие утеса отражало бездумный и безостановочный натиск волн, порывы ветра содрогали отель, стоявший у них на пути. По ночам Сальваторе почти не спал, прислушиваясь к непогоде, а днем почти не выходил из номера. На второй день наступила тишина, не предвещающая ничего хорошего. Тяжелые тучи наступали на берег из середины моря, низко над водой, едва не задевая волны мохнатым брюхом. Но приближались они медленно и здесь, на берегу, оставалось еще пару часов тишины.

Сальваторе стоял у приоткрытого окна, нетерпеливо выбивая трубку о край подоконника. Гостиница чуть ожила, согрелась отраженьем редких голосов. Он поглядел вниз, и на узкой, оставшейся от пляжа полоске песка, увидел их.

Васкес и Амалия шли рядом. Он-засунув руки в карманы пальто, она-по привычке обнимая себя за плечи. Пабло бегал впереди, откидывая палкой выброшенные на берег водоросли. Иногда он подбегал к ним, показывая что-то особенно интересное из найденной добычи. И тут же бежал дальше, размахивая своей палкой как длинным испанским мечом.

Сальваторе долго смотрел на них. Когда они дошли до выпирающей в воду скалы и повернули назад, он перевел взгляд на море.

Тучи настороженно замерли. Сальваторе заново набил трубку и примял табак пальцем: – "Ладно, ладно, – произнес он, улыбнувшись – Уже можно. Сегодня ваш день.