Великолепная маркиза

— Никакая она не хрупкая. Эта женщина намного сильнее, чем вы предполагаете…

— ..и намного слабее, чем думаете вы. Возможно, это отчаяние придает ей силы, хотя я в этом сомневаюсь. Анна-Лаура была создана для мирной жизни в своем замке посреди леса рядом с нежным супругом и детьми. Они оба наблюдали бы, как растут дети. Даже если она решила сделать все, чтобы забыть о крушении своих надежд и своей жизни, она все равно не стала бы царицей амазонок. Питу знает об этом, и он счастлив, что у него есть возможность присматривать за ней. И не вздумайте мешать ему! Он может вас возненавидеть…

На почтовой станции в Витре, в последнюю ночь перед приездом в Ренн, Лаура и Питу задержались у огня, хотя остальные пассажиры уже разошлись по своим комнатам. Молодая женщина смотрела, как Анж раскуривает свою трубку, потом огляделась по сторонам, убедилась, что их никто не услышит, и спросила:

— Вы позволите задать вам вопрос? Должна признаться, что это не выходит у меня из головы с тех самых пор, как мы познакомились.

— Не стоит так мучиться. Спрашивайте!

— Почему вы участвуете в этом?

— Потому что меня так воспитали. В Валенвиле, что возле Шатодена, мы не купались в роскоши. Мои родители были бедными крестьянами, у нас было только две коровы. Но мой отец захотел дать мне образование. А моя тетя после его смерти решила сделать из меня священника и отдала меня в семинарию Болье в Шартре. Проблема была в том, что во время каникул я читал все книги, которые мой дядя прятал от ее пристального взгляда. Это были Вольтер, Руссо и другие. Благодаря этим книгам я и республиканец. В 1789 году, когда меня отправили в Шартр в сопровождении двух аббатов, чтобы выстричь на моей голове тонзуру, я сбежал от них и приехал в Париж.

— Вы республиканец? Тогда я вообще ничего не понимаю!

— Сейчас поймете. Я не стану рассказывать вам о месяцах нищеты, которые мне пришлось пережить, пока я не стал редактором в газете «Королевский двор и город». Это был листок либерального толка, и мне поручили следить за судебными процессами в Шатле. Вот так я попал на процесс маркиза де Фавра, обвиненного в заговоре с целью похищения короля. Людовик XVI должен был исчезнуть, чтобы на престол сел его брат граф Прованский. Я быстро сообразил, что этот несчастный стал жертвой дворцовой интриги. К тому же арестовали только его одного, а остальные заговорщики остались на свободе. Маркиза де Фавра осудили и повесили, что было позорным для дворянина. Он ничего не сказал, не назвал ни одного имени, и за него никто не вступился, даже тот, кто должен был сделать все ради его спасения. Я преисполнился отвращения и стал приверженцем короля, которому приходилось общаться с такими мерзавцами, как его брат. Позже я опубликовал брошюру, изложив в ней свой взгляд на процесс.

— И вы стали знаменитым?

— Не слишком. Получилось так, что моя брошюра попалась на глаза королеве. Она послала за мной аббата Ланфана, бывшего в ту пору духовником короля. 10 июня 1790 года Мария-Антуанетта приняла меня в Тюильри. Уверяю вас, сердце так сильно билось у меня в груди, что я едва дышал… Рядом с ее величеством лежала моя книжка, она выразила мне свое одобрение. Потом, открыв ее на какой-то странице, королева попросила меня прочитать один абзац вслух. Там я клялся защищать до последней капли крови короля и веру. Я прочитал, и королева попросила меня поклясться, что я никогда не отступлю от своих слов. И я поклялся!

— Без колебаний?

— Я не мешкал ни секунды. Потом королева позволила мне поцеловать ей руку… Она подарила мне тысячу пятьсот ливров и миниатюру со своим портретом. N — Какой удивительный рассказ! Я полагаю, что вы вышли из ее покоев еще большим роялистом, чем раньше?

— Куда большим, вы правы, — ответил со смехом Питу. — А потом я познакомился с бароном. Он тоже читал мою брошюру. Не скрою, это очень обрадовало меня, и мы стали с ним неразлучны.

В эту секунду Лаура почувствовала, что сам воздух вокруг нее каким-то непостижимым образом стал иным. Словно при одном упоминании о Жане де Баце он сам оказался рядом с ними. Лаура вздрогнула. Если бы ее спросили, она не смогла бы ответить, откуда возникло это ощущение. Она поплотнее закуталась в шерстяную шаль.

— Этот человек притягивает к себе людей, в нем есть какой-то магнетизм, — задумчиво произнесла Лаура. — Отчего же иногда я чувствую, что могу возненавидеть его?

Она говорила сама с собой, но Питу ответил на ее вопрос:

— Я думаю, это происходит потому, что, располагая к себе и очаровывая, барон никому не показывает своих истинных чувств. Вы никогда не знаете наверняка, какие чувства он к вам испытывает.

— Но вы же не сомневаетесь в его дружбе, не правда ли?

— Не сомневаюсь. Но иногда мне кажется, что Жан де Бац готов пожертвовать всем, что ему дорого, ради дела, которому он служит.

— Разве это может иметь значение? Что до меня, то я готова стать жертвой в любую минуту. Но пусть это произойдет как можно позже! Мне бы хотелось быть подле него… Хотя бы еще немного…