Великолепная семёрка

Почему-то единственные из европейцев, кто довольно спокойно воспринял случившееся, оказались пруссы. То есть тевтонцы очень резко возникли и даже вместе со шведами решили на Русь напасть. Так спешили, что даже лета не дождались, и зимой, в самом начале пятьдесят первого года объединенная армия шведов, литовцев, тевтонцев, и прочих ливонцев с поляками, численностью между прочим в двести двадцать пять тысяч человек пошла отвоевывать разные земли. Когда же эти армии были уничтожены, пруссы как-то очень быстро провели выборы собственного князя и заключили с Россией «вечный мир». По условиям этого мира Русь получала полное и безоговорочное право и обязанность бить тевтонцев на территории Пруссии (пруссы на этом особо настаивали). В течение лета пятьдесят первого года Михаил Иванович Воротынский этой обязанностью успешно воспользовался, и тевтонский орден закончился.

Братья Адашевы прошлись по остатку Польши восточнее линии Керзона (именуемой в данной версии истории Линией Саквояжева), и на ней остановились. Правда моя линия чуток иначе прошла — Белосток и Люблин оказались все же восточнее линии.

Летом же пятьдесят первого года особенно пригодилось мое Воскресенское производство. Мария Ивановна заболела сильно, насколько я помню симптомчики, пневмония у нее началась. Но Малюта все же выделил пенициллин, и вторую дочку царя спасти удалось. Вот умеет же Григорий Лукьянович доводить задуманное до конца! Работая с ним, я подумал что на него всякую напраслину тутошние либералы возвели, ну не может химик и микробиолог Малюта Скуратов-Бельский быть садистом-убийцей, характер не тот. Конечно, если для блага Родины предателя какого грохнуть — грохнет. Но без фанатизма и с глубоким прискорбием в душе. Зато если спасти кого больного — так просто расцветает человек, от всей души радуется!

Он в Москве построил еще один завод, причем полностью своими силами и за свои деньги. Небольшой довольно, но на нем он наладил выпуск стрептоцида. Когда я ему рассказал про разные сульфаниламиды, и нарисовал все эти бензольные кольца, он сразу проникся. Учебник по органической химии, который как-то мне довелось прочитать, ему я пересказал довольно подробно. А чего я не помнил — так он сам дошел. И в начале зимы, когда я приехал в Москву пообщаться с царем и воеводами и скорректировать планы до конца пятилетки, он мне радостно поведал, что с помощью стрептоцида он не только спас от заражения больше шести тысяч раненых наших бойцов, но и склонил к вере православной столько же бывших врагов.

Понятное дело, он врагам раненым строго указывал, что таблетки его и порошки только на православных действуют. А жить-то всем хочется.

Иван, который царь, за жестокость свою прозванный «Васильевичем», порадовал еще одной отличной новостью. Он оказывается с османами договорился не воевать. За что османы обязуются убраться на Кавказе до границы СССР, а с другой стороны Черного моря спрятаться за Дунай. И вернуть на Русь всех до единого славянских рабов. Россия же, в свою очередь, обязуется не уничтожать османскую армию и флот. Еще османам пришлось подписаться на то, что в Валахию они не полезут, потому как православный народ вообще трогать категорически нехорошо. Ну и княжество Молдавское, что просто подписалось на присоединение к России, рассматривать именно как русскую территорию.

Валахи подумали-подумали, и тоже присоединились к Руси. У них там началась такая неразбериха с господарями — один стал мусульманином и свалил к османам, другие начали друг друга резать и убивать — что несколько здравомыслящих бояр быстренько выбрали Валахским господарем Владимира Старицкого, ну а Иван результаты выборов конечно же сразу признал. И послал братца двоюродного в эту самую Валахию, в сопровождении охраны конечно. Поскольку родственник должность занял высокую, охрана (в смысле почетный караул) должности соответствовал. Володя парень был спокойный, но настойчивый, так что уже к концу пятьдесят третьего валахские бояре бузить перестали. В большинстве своем лежали они спокойненько на семейных кладбищах и не отсвечивали.

А в Воронеж, который я к тому времени отстроил, из Валахии морем наконец пошла большая нефть. Конец конечно получился немаленький, но кораблям, за исключением плохой погоды, ничто уже не мешало: летом пятьдесят третьего года Крым стал русским. Османы в связи с падением крымского ханства конечно сильно поднапряглись, и к полумиллиону ранее возвращенных славянских рабов откуда-то нарыли еще двести тысяч прочих православных. Как мне потом пояснил один из них, Курт Мюллер, в связи с заботой Ивана Васильевича о собратьях по вере православными срочно становились не только немцы всякие с датчанами, но и даже испанцы. Стали бы и сами османы во множестве, но мусульман по рождению при смене веры османы тупо резали. Так что кроме европейцев на Русь только эфиопы и приехали, они-то на самом деле православные.