Великолепное Ориноко

— Фальшивого Ориноко! — воскликнули в один голос Фелипе и Варинас.

Они бросили вызывающий взгляд своему сотоварищу, который, кивнув, сказал:

— Фальшивого с вашей точки зрения, мои дорогие друзья! — Мигуэль прибавил, обращаясь к губернатору:

— Мне кажется, я слышал, что этот миссионер учредил миссию…

— Да, миссию Санта-Жуана, в окрестностях Рораймы. И, кажется, она процветает.

— Трудная это задача, — сказал Мигуэль.

— В особенности когда дело идет, — ответил губернатор, — о том, чтобы обратить в католичество самое упорное из племен, бродящих по юго-восточной территории, — гуахарибосов. Первые годы об отце Эсперанте не было никаких вестей, и в 1888 году французский путешественник тоже ничего о нем не слышал, хотя миссия Санта-Жуана находится недалеко от истоков…

На этот раз губернатор поостерегся прибавить «Ориноко», чтобы не возбудить вновь спора.

— Но, — продолжал он, — года два назад о нем были получены сведения в Сан-Фернандо, и, по-видимому, его деятельность среди гуахарибосов дает желанные результаты.

До конца завтрака продолжался разговор о фактах, относящихся к местности, орошаемой средним течением Ориноко.

К полудню гости губернатора встали из-за стола и вернулись на «Симон Боливар», который должен был уйти через час.

Дядюшка и его племянник, вернувшись на пароход к завтраку, больше на берег не сходили. Они находились на мостике и издали еще заметили возвращавшихся на пароход Мигуэля и его товарищей.

Губернатор решил их проводить. Желая пожать им в последний раз руку перед самым отходом парохода, он взошел на него и поднялся на спардек.

Увидев губернатора, Мартьяль сказал Жану:

— Ну, это по крайней мере генерал-губернатор, хотя он и носит курточку вместо сюртука, соломенную шляпу вместо треуголки и хотя его грудь не украшена орденами…

— Возможно, дядюшка!

— Это один из тех генералов без солдат, которых так много в американских республиках!

— У него вид очень интеллигентного человека, — заметил юноша.

— Может быть, но он, кажется, очень любопытен, — возразил Мартьяль. — Он разглядывает нас так, что это мне не совсем нравится… А по правде говоря, даже и вовсе не нравится!

Действительно, губернатор особенно внимательно всматривался в обоих французов, о которых шла речь у него за завтраком.

Их присутствие на борту «Симона Боливара», цель предпринятого ими путешествия, вопрос, остановятся ли они в Кайкаре или поедут дальше по Апуре или же по Ориноко, — все это чрезвычайно возбуждало его любопытство. Обыкновенно исследователи реки — это люди зрелых лет, какими были, например, те двое, которые посетили Лас-Бонитас несколько недель назад и о которых не было вестей со времени их отъезда из Урбаны. Но предположить, что этот юноша шестнадцати — семнадцати лет и этот старый солдат шестидесяти лет отправляются в научную экспедицию, было довольно трудно…

Впрочем, всякий губернатор имеет право интересоваться целью, с которой приезжают иностранцы в его владения; он может задавать им по этому поводу вопросы и вообще расспрашивать их, по крайней мере в порядке частной беседы.

Пользуясь этим правом, губернатор сделал несколько шагов по направлению к французам, беседуя с Мигуэлем, которого Фелипе и Варинас, занятые в своих каютах, оставили одного в качестве компаньона губернатору.

Сержант Мартьяль понял маневр.

— Внимание! — сказал он. — Генерал ищет знакомства с наи. Вероятно, он спросит нас, кто мы такие… Зачем мы явились сюда… Куда едем…

— Что же тут такого, Мартьяль, зачем нам скрывать это? — ответил Жан.

— Я не люблю, когда занимаются моими делами, и живо отошью его…

— Что же, ты хочешь нам затруднения? — сказал юноша, удерживая его за руку.

— Я не хочу, чтобы с тобой разговаривали… Я не хочу, чтобы около тебя увивались…

— А я не хочу, чтобы ты погубил наше путешествие своей неловкостью или глупостью! — возразил Жан решительным тоном. — Если губернатор Коры станет меня расспрашивать, я буду ему отвечать. Мне даже хотелось бы кое-что разузнать у него.

Сержант проворчал что-то себе под нос, выпустил несколько густых облаков дыма из своей трубки и подошел к племяннику, с которым в это время губернатор заговорил по-испански:

— Вы француз?

— Да, — ответил Жан.

— А ваш товарищ?

— Мой дядюшка… такой же француз, как и я… отставной сержант.

Сержант Мартьяль хотя и плохо говорил по-испански, понял, что говорят о нем. Он выпрямился во весь рост, убежденный, что сержант 72-го линейного полка стоит венесуэльского генерала, хотя бы и губернатора области.

— Я думаю, что не буду нескромен, молодой человек, — сказал губернатор, — если спрошу вас, едете ли вы дальше Кайкары?

— Да… дальше, — ответил Жан.

— По Ориноко или по Апуре?

— По Ориноко.

— До Сан-Фернандо на Атабапо?

— Да, до этого города и даже, может быть, дальше, если справки, которые мы надеемся там получить, вынудят нас к этому.

Губернатор был, видимо, тронут решительным видом юноши, отчетливостью его ответов. Все это возбуждало в нем, как и в Мигуэле, живейшую симпатию к юноше.