Великолепное Ориноко

Когда ширина берега позволяла это, то шли по трое или по двое. Жан, сержант Мартьяль и Жак Хелло находились тогда на одной линии.

Очевидно, Жак Хелло и Жан сделались друзьями, и только старый, вечно ворчливый упрямец мог смотреть на это косо.

Иногда Герман Патерн останавливался со своим гербарием, когда какое-нибудь растение привлекало его внимание. Товарищи звали его, но он не особенно охотно слушался призывов.

Охотиться в этих обстоятельствах нечего было и думать. Другое дело, если бы представился случай подняться метров на тридцать по склону ущелья.

Это и случилось, к великому удовольствию Мигуэля, но к несчастью застреленной им обезьяны.

— Поздравляю вас, Мигуэль, поздравляю!.. — воскликнул Жак Хелло, когда один из гуахибосов принес убитое животное.

— Принимаю ваше поздравление, Хелло, и обещаю, что кожа этого животного после моего возвращения попадет в естественноисторический музей с такой надписью: «Убит рукой Мигуэля, члена Географического общества города Боливара».

— Вы вполне это заслужили, — прибавил Фелипе.

— Бедное животное! — сказал Жан, рассматривая обезьяну, которая лежала на земле с простреленным сердцем.

— Бедное… но очень вкусное для еды… как говорят… — возразил Герман Патерн.

— Это правда, — подтвердил Варинас, — и вы сможете судить об этом сегодня вечером в Атуре. Эта обезьяна будет главным блюдом за нашим обедом…

— Есть обезьян — да ведь это почти людоедство! — заметил, смеясь, Жак Хелло.

— О, Хелло!.. — ответил Жан. — Между обезьяной и человеком…

— Ну, разница не так уж велика, дорогой Жан… Не правда ли, сержант?..

— Действительно… оба умеют гримасничать! — ответил сержант Мартьяль.

И он воочию в этот момент подтвердил свое мнение.

Что касается пернатой дичи, то ее в окрестностях было множество; попадались утки и другие водяные птицы, особенно же часто так называемые павас — особый род дикой курицы с широким оперением.

Впрочем, их легче было убить, чем достать, так как они упали бы в стремнину.

Любопытное зрелище представляет Ориноко в том месте, где его воды устремляются через пороги Атура, самые обширные и непроходимые из всех. Представьте себе оглушительный шум водопадов, покрытых водяной пылью, несущиеся стволы сломанных деревьев, ударяющихся о скалы, отрывающиеся глыбы береговой полосы, по которой идет узкая тропинка. Невольно задаешь себе вопрос: как ухитряются лодки проходить эти пороги, не ломая себе бортов и днищ?

Пассажиры «Галлинетты», «Мориши» и «Марипара» могли быть уверены в целости своих лодок только после их прибытия в Атур.

Маленький отряд, движение которого не было задержано никаким приключением, остановился в деревне после двух часов пополудни.

В то время Атур имел тот же вид, в каком застал его пять лет назад французский исследователь. Таким он останется и в ближайшем будущем, если верить предсказанию Элизе Реклю относительно деревень среднего Ориноко.

До Сан-Фернандо путешественники уже не должны были встретить ни одного сколько-нибудь значительного городка. А дальше на всем протяжении обширных бассейнов Рио-Негро и Амазонки была уже почти пустыня.

Восемь или семь хижин — это был весь Атур; человек тридцать индейцев — все его население.

Мигуэль и его два товарища, сержант Мартьяль и Жан, Жак Хелло и Герман Патерн должны были кое-как расположиться в наиболее удобных из этих хижин.

Впрочем, если эта деревня не изобиловала комфортом и если приходилось жалеть о каютах пирог, зато она обладала одним важным качеством: здесь не было ни одного комара! Отчего несносные насекомые избегали посещать эту деревню? Никто этого не знал; даже Герман Патерн не мог ничего сказать по этому поводу. Достоверно лишь то, что ночью сержанту Мартьялю не пришлось закрывать своего племянника обычной сеткой.

Нечего и говорить, что за ужином, который происходил сообща под деревьями, убитая Митуэлем и изжаренная на медленном отне обезьяна явилась главным блюдом.

— Не правда ли, это жаркое — первый сорт?! — воскликнул Фелипе.

— Да, это четверорукое очень вкусно, — подтвердил Мигуэль. — Оно непременно должно было бы войти в меню европейского стола.

— Я согласен с этим, — заметил Жак Хелло, — мы должны были бы отправить несколько дюжин этих обезьян парижским рестораторам…

— Да и почему бы этим животным быть хуже телятины, бычьего мяса или барашка, — сказал Герман Патерн, — раз они питаются душистыми растениями?..

— Только трудно подойти к ним на хороший ружейный выстрел, — ответил Варинас.

— Мы могли убедиться в этом, — заметил Митуэль, — так как, повторяю, эта обезьяна — первая…

— Вы попытаетесь присоединить к ней и вторую, Мигуэль! — сказал Жак Хелло. — Так как мы должны провести в этой деревне несколько дней, то я предлагаю устроить охоту на обезьян. Вы поедете с нами, не правда ли, дорогой Жан?

— Я вам очень благодарен, — ответил юноша, благодаря его жестом. — Но… дядюшка мне не позволит этого… по крайней мере без него.

— Конечно, не позволю! — объявил сержант Мартьяль, очень довольный, что племянник избавил его от необходимости отказываться от предложения соотечественников.