Великолепные Эмберсоны

Джордж не ответил, хотя пустил Пенденниса помедленнее. Люси тут же попыталась протестовать:

- Не смей!

- Почему? Ты хочешь его загнать?

- Нет, но...

- В чем дело?

Она заговорила очень серьезно:

- Я знаю, если мы едем так медленно, значит, ты будешь отвлекаться на... на предложение мне! - И она повернула к нему зардевшееся лицо.

- Боже мой, ну ты и чертовка! - сказал Джордж.

- Джордж, пусти Пенденниса рысью!

- И не подумаю!

Она попыталась сделать это сама:

- Давай, Пенденнис! Но! Давай-давай!

Пенденнис не обращал внимания, не она была его хозяйкой, а Джордж влюбленно рассмеялся.

- Лучше тебя никого нет, Люси! Зимой, когда ты вся в мехах, такая румяная, я думаю, что красивее ты быть не можешь, но летом, в соломенной шляпке, легкой блузке, юбке с оборками, белых перчатках и туфельках с серебряными пряжками, да еще под розовым зонтиком, когда на щечках не румянец, а только намек на него, я думаю, как я ошибался зимой! Когда же ты забудешь про "почти" и согласишься стать моей невестой?

- Скоро! Вот тебе и ответ, а теперь пускай жеребца!

Но Джордж упорствовал, к тому же уже пару минут был совершенно серьезен.

- Мне надо знать точно, - сказал он.

- Оставь, Джордж, - с надеждой взмолилась она. - Поговорим о чем-нибудь приятном.

Он немного обиделся.

- Разве тебе не приятно от того, что я хочу на тебе жениться?

Вот тут и Люси стала очень серьезной, как он и хотел; она опустила глаза, верхняя губа задрожала, как у ребенка, собирающегося расплакаться. Вдруг она положила ладонь на руку Джорджа, но тут же отдернула.

- Люси! - хрипло произнес он. - Милая, что случилось? Ты же сейчас разрыдаешься. Вот так всегда, - пожаловался он, - как только я заикнусь о женитьбе.

- Я знаю, - прошептала она.

- Ну и в чем дело?

Она подняла взгляд и печально посмотрела ему в лицо, в глазах застыли слезы.

- Я просто чувствую, что этому не сбыться.

- Почему?

- Это просто предчувствие.

- И у тебя нет причин...

- Это просто предчувствие.

- Ну, если это всё, - уже уверенно сказал Джордж и рассмеялся, - значит, мне беспокоиться не о чем! - Тут улыбка исчезла с его лица, и он заговорил, словно пытался убедить ее в чем-то: - Люси, как вообще что-то может произойти, если ты упорно твердишь "почти"? Тебе не кажется безумным говорить о "предчувствии", что мы никогда не поженимся, когда главное препятствие это то, что ты упрямо откладываешь помолвку? Это же совершеннейшая глупость! Я недостаточно дорог тебе, чтобы стать твоим мужем?

Она в отчаянии вновь опустила глаза.

- Дорог.

- И всегда буду дорог тебе?

- Хм... да... боюсь, что так, Джордж. Я не меняю своих чувств и решений.

- Тогда почему же ты не отбросишь это "почти"?

Люси волновалась всё больше и больше:

- Всё так... всё...

- Что "всё"?

- Всё так... так неопределенно.

Тут Джордж застонал от нетерпения:

- Какая же ты чудачка! Что "неопределенно"?

- Есть одна вещь, - сказала она и нашла в себе силы улыбнуться его порыву, - ты кое-чего так и не сделал. По крайней мере, ничего мне об этом не сказал.

Говоря это, она украдкой бросила на него взгляд, полный надежды, затем грустно отвернулась. На лице Джорджа явственно читались недовольство и удивление. Перед ответом он целенаправленно выдержал многозначительную паузу.

- Люси, - с холодным достоинством наконец сказал он, - мне надо задать тебе несколько вопросов.

- Слушаю.

- Первый вопрос. Отдаешь ли ты себе отчет, что я не намерен открывать собственное дело или начинать профессиональную карьеру?

- Я как-то не задумывалась, - тихо ответила она. - Я и правда не знаю...

- Значит, пришло время открыть тебе глаза. Я никогда не понимал тех, кто начинает бизнес, или становится юристом, или что там еще, если положение и семья позволяют им не делать этого. Ты сама знакома с множеством жителей Востока, да что уж говорить, и Юга, убежденных, что здесь, у нас, нет ни аристократии, ни достойного общества, ни культуры. Лично я сталкивался с толпой таких провинциальных снобов, и они возмущали меня. Среди моей братии в колледже была парочка из тех, чьи семьи уже три поколения жили исключительно на доходы от состояния, и как они задирали нос! Мне с самого начала пришлось поставить их на место - они такого не забудут! Так вот, я убежден, что им пора понять, что и в наших местах три поколения значат не меньше, чем где-то еще. Вот что я обо всем этом думаю, и поверь, это для меня действительно важно!

- Так что ты собираешься делать, Джордж? - почти выкрикнула она.

Он оказался даже серьезнее ее, его лицо раскраснелось, а дыхание участилось. По простоте душевной он признался, что для него "действительно важно", и это на самом деле заставляло его дрожать.

- Я хочу жить благородной жизнью, - ответил он. - Я надеюсь, что отдам долг обществу и приму участие в... в движениях.

- Каких?

- Какие придутся мне по нраву.

Люси была неприятно поражена:

- То есть ты всерьез не собираешься ни открывать дела, ни заниматься карьерой?

- Безусловно! - горячо и резко сказал он.

- Я опасалась этого, - тихо сказала девушка.

Последовала минута тишины, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Джорджа. Потом он продолжил: