Великолепные Эмберсоны

- Да! - закричал Джордж. - Возможно! Из-за этого я пришел и хотел бы...

- Прекратите, пожалуйста, - сухо прервала миссис Джонсон. - И я бы предпочла, чтобы вы не повышали голос в моем собственном доме. Может, ваша тетка что и говорила, хотя если это так, то это глупо и не слишком хорошо по отношению ко мне, возможно, она сказала, что мы обсуждали кое-какие из упомянутых тем; возможно, так и было. Если я с ней об этом говорила, то делала это из благих побуждений и не разделяла мнения людей, дурно всё это толкующих, обращая внимание на пустяки и несчастные совпадения...

- Боже мой! - сказал Джордж. - Я этого не вынесу!

- Вы можете сменить тему, - ядовито предложила она, добавив: - или пойти домой.

- Скоро уйду, но сначала я бы хотел узнать...

- Я с радостью сообщу вам, что захотите, если вы меня об этом спокойно попросите. А также посмею напомнить вам о том, что вправе беседовать с вашей тетушкой о чем угодно. Остальные, возможно, менее щепетильны при обсуждении происходящего, чем я, я же пыталась из благих побуждений прояснить ситуацию члену семьи. Другие...

- Другие! - сердито повторил подавленный Джордж. - Об этом я и хочу спросить - о других!

- То есть...

- О них я и хочу спросить. Вот вы говорите, что кто-то еще обсуждает это.

- Полагаю, да.

- Сколько таких?

- Что?

- Я хочу знать, сколько народу говорит об этом.

- Ох, ладно! - запротестовала она. - Мне-то откуда знать?

- Вы разве не слышали, как об этом говорят?

- Пожалуй, слышала.

- И сколько человек вам об этом говорили?

Миссис Джонсон казалась скорее раздраженной, чем дружелюбной, и не стеснялась своего раздражения:

- Мы не в суде, и я не защитник по делу о клевете!

Несчастный юноша растерял остатки самообладания.

- А могли бы им быть! - заорал он. - Я хочу знать, у кого повернулся язык говорить такое, и даже если мне придется наведаться в каждый дом в округе, я заставлю всех забрать слова обратно! Мне нужно имя каждого клеветника, болтавшего об этом, и каждой сплетницы, которой вы сами передали эти слухи. Я хочу знать...

- И очень скоро узнаете! - сказала она, с трудом поднимаясь, а в голосе звучала сильная обида. - Узнаете, как только выйдете на улицу. Пожалуйста, покиньте мой дом!

Джордж напрягся. Потом поклонился и пошагал к двери.

Через три минуты, растрепанный и вспотевший, но холодный изнутри, он без стука ворвался в комнату дяди Джорджа в особняке Майора. Эмберсон как раз одевался.

- Боже милосердный, Джорджи! - воскликнул он. - Что стряслось?

- Я только что ушел от миссис Джонсон, - выдохнул Джордж.

- Ну и вкусы у тебя! - пошутил Эмберсон. - Но и с такими странностями ты должен причесываться и застегивать жилет на правильные пуговицы - даже ради визита к миссис Джонсон! Так зачем ты туда ходил?

- Она выгнала меня, - печально проговорил племянник. - Я к ней пошел, потому что тетя Фанни сказала, что весь город болтает про маму и этого Моргана, говорят, что они собираются пожениться, а это доказывает, что у нее был с ним роман при жизни отца... она сказала, что узнала всё от миссис Джонсон, и я пошел туда выяснить, кто еще сплетничает.

У Эмберсона вытянулось лицо.

- Ты и правда это сделал? - прошептал он, не сомневаясь, что так и было. - Что же ты натворил!

Глава 23

- Натворил? - закричал Джордж. - То есть "натворил"? Да и что такого я сделал?

Эмберсон рухнул в кресло у комода, белый шелковый галстук, который он собирался повязать, болтался в руке, бессильно опустившейся на подлокотник. Галстук соскользнул на пол, прежде чем дядя ответил, - освободившейся рукой он рефлекторно схватился за седеющие волосы.

- Боже мой! - бормотал он. - Как это плохо!

Встревоженный Джордж скрестил руки на груди.

- Ты не мог бы ответить на мой вопрос? Что я сделал неподобающе или неправильно? Думаешь, всякой рвани позволено трепать имя моей мамы?

- Сейчас они могут, - ответил Эмберсон. - Не знаю, молчали ли они до этого, но теперь они точно могут.

- Как это понимать?

Дядя глубоко вздохнул, поднял галстук и, погрузившись в безрадостные мысли, так перекрутил белую ткань, что носить это стало невозможно. Он попытался открыть глаза племяннику:

- Сплетни никого не пачкают, Джорджи, пока не начнешь их отрицать. Обо всех болтают - и о живых, и о мертвых, пока помнят о них, - но слухи никого не ранят, если не находится защитник, вступающий в спор. Сплетни штука дурная, но не всесильная, и если добропорядочные люди оставляют их без внимания, то в девяносто девяти случаях из ста болтать перестают.

- Я пришел сюда не выслушивать философские обобщения! - сказал Джордж. - Я спрашиваю...