Великорусские сказки Пермской губернии

Когда она получила от них эту ленту, и пошла будить своего мужа. — «Не пора спать, пора тебе ехать к тятеньке на корабле! Вот, на ленту и этой лентой правь!» — Вышел на двор; она ему и говорит: «Не просиживайся у отца, когда вы полетаете, и прилетайте поскорее!»

Перелетел через ворота; ленту спустил ниже — он (корабь) полетел понизу. Прилетел к поратному крыльцу и скричал ему громким голосом, молодецким посвистом: «Токман Токманыч! Твой верный слуга прилетел на корабле!» — Токман Токманыч бежал в одном халате и прямо прыгнул ему в корабь. Долго ли, мало ли они летали и назад обратились. Прилетели к поратному крыльцу. Токман Токманыч бежать в свои покои. Он (Иван купеческий сын) вернулся и был таков — к своей сударушке.

«Ну, уж теперь, миленький мой, давай поскорее отсель улетим! Сейчас за нами посол будет: отец мой догадался, что ты проживаешь у меня!» — Она взяла за печку три харчка плюнула. — «Вы, харчки, отвечайте тут, если придут за нами! В первый раз придут, вы скажите, что «сейчас идем». Во второй раз придут, скажите, что «сейчас обуемся». А в третий раз придут, скажите, что «оденемся». В четвертый раз придут, скажите, что «улетели они давным-давно».

Пришел посланник… Он (Токман Т.) затрубил в трубу, нагнали воины. — «Что нужно?» — «Догнать мне беглецов — дочь мою и милыша ее!» — Погнали погонщики. Она и говорит: «Полетай вверх горносталькой — ворон клокчет или сорока чокчет?» — Он пал к земле и слушает, что ворон клокчет. Она его и сделала козлушкой, а сама сделалась старушкой и сидит доит.

Подгоняют погонщики. — «Бог помощь тебе, бабушка!» — «Милости просим!» — «А не проходила ли девица с молодцом?» — «Нет, я никого не вижу: 30 лет сижу, козлушку дою, и то никого не вижу!» — Они обратились назад. Приезжают и сказывают, что «никого нет! Что вот догнали такую-то старушку: она сидит, доит козлушку…»

«Еще гонитесь дальше!» — Погнались. Она и говорит: «Полетай, миленький, вверх горносталькой: ворон клокчет или сорока чокчет?» — «Ворон клокчет». — «Ну, это не погоня, а погонюшка! А погоня вся впереди!» — Она махнула ширинкой, и сделалась часовенка. Сама сделалась попом, а его сделала дьяком, и служит в этой часовенке. Пригоняют погонщики и смотрят: литургия идет. Когда литургия отошла, один подходит и говорит: «Не проходила ли этта девица с молодцом?» — «Ох, батюшка, уж у нас часовенка на подпорах — никого не видим!»

Она будто не знает, что от кого это гонятся, и спрашивает у одного: «Вы кого догоняете?» — «Дочь Токмана Токманыча с милышем!» — «Ох, Токман Токманыч мне большой друг! Погодите, я ему письмецо напишу». — Пошла тамока положила дряни и запечатывала; и написала и говорит: «Родимый мой тятенька, не умел от меня сладкие конфеты поесть, так вот поешь дряни!»

Он на это осердился. А у него жена волшебница страшная была, за двенадцати дверями и на двенадцати цепях сидела. А эта дочь превышила ее еще волшебством. Она (жена Токмана Т.) бьется и говорит: «Отпусти, миленький мой! Я их, этих беглецов, поймаю!» — Он отпустил, она полетела.

Она и говорит: «Ну, миленький мой! Полетай вверх горносталькой — ворон клокчет или сорока чокчет?» — «Сорока, говорит, чокчет!» — «Вот это погоня: это мать летит наша, волшебница!» — Она махнула ширинкой, и сделалась огненна река, и среди огненной реки сделалась кроватка — и она лежит со своим с мужем обнявши. Прилетает мать и говорит: «Ах! — говорит, — б…ь, успела обняться с милышем-то! А то бы я вас увела!» И она стала говорить: «Эх, милая дочь! Я вас долго не видала и твоего мужа не видала! Дай-ка я вас благословлю, и ступайте куды знаете!»

Махнула она щеточкой, и сделался через огненну реку мост. Она и пошла. Дошла до половины и говорит: «Теперь из моих рук никуда не девайтесь! Я теперь вас уведу!» — Махнула шириночкой (дочь) — она (мать) провалилась. — «Ну, миленький мой, теперь нам бояться некого! Теперь пойдем в твое поместье!»

Шли много ли, мало ли, дошли до его поместья. Версты за две не доходя, она спрашивает: «Далеко ли твое поместье?» — «А вот версты две еще!» — Пошли они еще, отошли с версту. — «Далеко ли твое поместье?» — «Еще с версту».

Дошли до поместья. — «Ну, миленький мой, иди со мной!» — Зашли в сторону, к дубу. — «Вот ты когда, миленький мой, задумаешь жениться, приезжай к этому дубу! Я выйду пребольшущей змеей. А больше никого не бери — дружку да сваху. Там станут говорить: «Бей!» — а ты говори: «Не смей! Сзади казна и по бокам казна, а спереди молода жена!» Ударь меня плеткой, я и сделаюсь девицей!»

«Еще я тебе буду говорить: когда же ты придешь к своему папаше, всех в уста целуй, отца с матерью не целуй в уста! Если поцелуешь, то ты меня забудешь!»

Он пришел домой. Обрадовались, всех сродственников собрали: что Ваня пришел. Всех в уста поцеловал, отца с матерью не целует в уста. Дядя родной подошел к нему и говорит: «Почему же ты, Ваня, отца с матерью не целуешь в уста?» — Ему как нехорошо и сделалось; он отца с матерью и поцеловал в уста. И про нее и забыл.