Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса

Важно отметить, что выдающийся агрикультурный опыт Моздокского района достигался сравнительно меньшими затратами рабочей силы. Речь идет о том, что при вспашке применялся тяжелый плуг, а не соха. Выгода плуга двойная. Во-первых, “потому что к оному потребен рабочий (т. е. пахарь, – Л.М.) один и погонщиков, щитая от 10 лет, – по два”. Видимо, и пахарь, и тем более погонщики, – могли быть дети и юноши. А это важно, ибо взрослое мужское население – казаки – были в первую очередь заняты службой. Наблюдатель так и заключает, что к сохе нужен хоть и один, но “рабочей совершенных лет”[256]. Во-вторых, сохе необходима лошадь, а лошади нужны были для казачьей службы и были в цене. Таким образом, как “и лошади там против рогатого скота несходны, так и люди не все развязаны на произведение пашни”[257]. Сверх того, плуг дает иной по качеству результат (“от сох хлеб родится не таков, каков от плугов”).

В XVIII в. в степной зоне осваивались и устойчивые к зною сорта, в частности, пшеница-арнаутка (по-российски ее звали “горновка”), любившая сухую и теплую почву. В округе Таганрога и Мариуполя в придонских степях получали сказочные урожаи пшеницы: “тридцатикратные и даже сороковые пшеничные жатвы в сих странах не суть редкость”. Правда, речь идет о новине в первые 4–5 лет “на одном поле без унавоживания”[258]. При этом обработка земли оставалась минимальной.

Но этого хватало ненадолго, и вскоре поле запускалось на 3–4 года для получения в итоге наиболее чистой “нововзрезанной пашни”. Постоянный запуск земель в залежь и распашка их создавали “оборот”, так сказать, параллельный паровому трехполью, хотя проявлялся он лишь частично, поскольку и эти земли подвергались периодической “толоке”. Однако подобная практика создавала резкие, во-первых, диспропорции в величине озимого, ярового и “толочного” полей, во-вторых, приводила, в сущности, к “пестрополью”.

Гибкость “пестрополья”

Парадокс заключается в том, что залежная система земледелия и “пестрополье” более чутко, чем классическое трехполье, реагировали на запросы рынка. Именно на них наиболее успешно воздействовали стоимостные факторы товарного производства. Здесь не было стеснений рамками ярового клина, и удельный вес тех или иных культур во второй половине XVIII в. в значительной мере был обусловлен не только потребностями крестьянского хозяйства, но и запросами рынка. Типичным примером в этом случае могут быть данные о площадях под отдельными культурами в двух уездах Курской губернии (80-е годы XVIII в.). Так, в Корочанском уезде рожь (озимая) занимала 12349 дес., пшеница – 6306 дес., овес – 6571 дес., греча – 6255 дес., горох – 2693 дес., просо – 2659 дес., ячмень – 2578 дес., конопля – 3588 дес. и, наконец, лен – 1076 дес. Даже если всю пшеницу отнести к озимой, что очень маловероятно, то и тогда озимые составят всего 18655 дес., или около 40 % всего посева, а яровые составляют 25420 дес., или около 60 % посевов. Резко выделяются огромным удельным весом во всем посеве пшеница (14 %), греча (14 %) И КОНОПЛЯ (7 %). По другому уезду, Щигровскому, картина несколько иная. Здесь не было таких огромных посевов пшеницы (ок. 3 %), но посевы гречи были еще более грандиозными (ок. 31 %). Также велики и посевы овса (ок. 26 %), а рожь составляла всего около 36 % всех посевов[259]. Если по Корочанскому уезду площадь ржи взять за единицу (иначе говоря, величину обычного ярового клина при трехполье), то пшеница составит 0,5; греча – 0,5; овес – 0,5; ячмень – 0,2; горох – 0,2; просо – 0,2; конопля – 0,33 и только лен – 0,1[260]. Иначе говоря, под яровыми, коноплей и льном было 2,4 единиц собственно ярового клина (за единицу здесь принят клин озимой ржи). Сходные аномалии классического трехполья наблюдаются к концу века и в более северных районах. По ведомости 1797 г. в так называемой Брянской округе (уезде) Орловской губ. ржаное озимое поле составило 80,6 % посевной площади (78480 дес.), а все яровые – 19,4 % (18845 дес.)[261]. В Ливенском у. той же губернии ржаное поле тогда же составило 61 % (80460 дес.) посевной площади и т. д.[262]

Такого рода процессы приводили к зарождению и практикованию “оборотов”, когда постепенно выкристаллизовывались оптимальные предшественники для тех или иных культур. В частности, для этой зоны в целом характерно, что ячмень сеют после пшеницы, после ячменя – овес, после овса – гречу и только после гречи – озимую рожь[263]. Напомним, что часто при севе озимой ржи после яровых, особенно гречи, пашню совсем не пахали, сеяли по стерне и только потом запахивали семена, получая при этом “изрядный урожай” ржи[264].

Борьба с засоленностью почв

В ряде районов Северного Кавказа, в частности, в Кизлярском у. Астраханской губ., а также в землях Терского и Семейского казачьих войск, совсем иные причины приводили к кратковременному использованию пашни. Главная из них – засоление почв.