Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса

Вполне естественно, что охарактеризованный нами процесс систематического, хотя в значительной мере стихийного обновления части земель парового трехполья нельзя считать доказательством существования архаических пережитков переложной системы. При перелоге обязательно соотношение регулярной пашни с залежью как 1:5, но такого соотношения нигде в XVIII в. уже не было. Залежь или перелог составляли в этих краях от 20 % до 50 % регулярной пашни. Больше того, после 4–5-летнего или 10–12-летнего отдыха переложные земли вводились в орбиту парового трехполья, а это принципиальное отличие от перелога.

Агрономическая мысль XVIII столетия пыталась обобщить эту практику народного опыта, предлагая так называемую 4-польную и 7-польную системы разделения полей. В основе их было восстановление плодородия путем продления отдыха. А.Т. Болотов писал: “Полугодовой пар, а особливо мало скотом унавоженный, мало пользы приносит, но чтоб также мало пользы происходило от трехлетнего перелога, того, кажется мне, никоим образом утвердить неможно”[223]. В дальнейшем предложенные в XVIII в. системы были модернизированы травосеянием.

Толока и залежи Черноземья

Если в нечерноземной зоне стройность модели парового трехполья стихийно, но в конечном счете более или менее систематически нарушалась ввиду выпаханности земель, то в черноземной полосе к нарушению трехпольного севооборота там, где он был, приводило совсем иное обстоятельство. Здесь к периодическому обновлению пахотных угодий толкало бессилие крестьянина в борьбе с сорняками. Буйное плодородие чернозема и древняя традиция агрикультуры приводили к тому, что поля трехпольного севооборота весьма скоро погибали от сорняков. Даже в конце века современники отмечали, что “чернозем, лучшая почва… приносит с хлебом пополам дикую траву”, что “при вымалачивании хлеба выходит почти половина куколя и другой дикой травы семян”, что “дикая трава, ростом превзойдя весною посеенной хлеб, ячмень и овес заглушает”[224].

Однолетний пар служил традиционным средством повышения плодородия и здесь, но функция его была вместе с тем иной. Как правило, это было так называемое “толочное поле”. “Толока” – специфический и для этой зоны весьма эффективный способ борьбы с сорняками. На поле иногда на 10–15 дней, а чаще на весь период пара выгоняли скот, который выедал и выбивал копытами ненужную растительность: “где более скот ходит и земля от травы лутче выбита, там отменно хороший хлеб родится”[225]. Толока – повседневный и повсеместный прием агротехники Черноземья и степных районов[226]. А где скотоводство было развито слабее, применялось выжигание полей. Иногда это принимало огромные масштабы. Для 60-х годов XVIII в. современник отмечал, что, например, в Саратовских местах “часто случается, когда вся степь весною походит как бы на великое огненное море”[227]. Главное же состояло в очищении почвы от сорняков и червя. Во многих районах Тамбовской губ. стерню из-под озимых специально жгли под посевы овса, ячменя, мака, гороха и проса[228]. Но в той же Тамбовской губернии практиковалась и толока. Причем часто комбинировались оба способа удобрения земли: “А под яровой хлеб, как-то под овес, под ячмень, мак, горох, просо и гречю приуготовляют землю прежде вызжением, где скотом не выбито озимого жнива. Потом, выпахав и выбороня, сеют, запахивают и заборонивают… В исходе майя месяца навозом земли совсем не удобривают. А только стараются прежние жнива выбить скотом и, где более скот ходит и лутче толока, там отменно хороший и хлеб родится”[229].

Помимо этого существовала и широкая практика запуска выпаханных (засоренных) полей на три, “а за излишеством – на четыре года”[230]. Постоянному введению в оборот новых земель способствовало и еще одно обстоятельство – потребность в хороших сенокосах, которые бывали лишь на землях, запущенных из-под пашни[231].

Таким образом, внутренние противоречия парового трехполья, его изъяны приводили к постоянной практике расчистки и распашки новых земель[232]. В одном из самых интересных экономико-географических очерков о России XVIII столетия, помещенном в известном Словаре Аф. Щекатова, классификация пашенных земель дана с учетом именно этого обстоятельства: “Земля обыкновенно, а особливо в губерниях, лежащих в окружностях Москвы, делится иногда на четыре поля, т. е. на новину, озимь, яровые и перелог”[233]. Точно такую же классификацию находим и в более раннем источнике – Путешествии Ивана Лепехина 1768–1769 гг.: крестьяне разделяют пашню на четыре рода, из которых “первой называется новиною, другой – яровою, третьий – озимью, а четвертый – паром”[234].