Велит

—Думал, вы хотите убить этих людей, чтобы съесть, – почему-то я не придумал ничего лучше, чем сказать правду. – Ну, сами посудите, чего я ещё мог подумать, глядя, как зверь атакует людей. Извините…

Что-то я много туплю последнее время и болтаю лишнего. То некромантскому гримуару про некрофилов рассказываю, то оборотню про охоту. Надо как-то взять себя в руки. А то точно свернут головёнку. Что-то подсказывает, что даже в форме человека эта особа сильней меня на порядок. И быстрее, что хуже всего.

– Я не еум р-разумных, – дамочка даже скривилась, — слишоум мноуго гадоусти вы в себя пихауете. Оулени гоур-раздо вкуснее.

– Категорически вас поддерживаю, – я даже привстал слегка, окрылённый надеждой закончить сегодняшний день не в качестве ужина оборотня. — С хорошим шашлыком из молодого олешка никакой разумный не сравнится.

— Шаушлык? -- черноволосая задумалась. – Неут, таких я не втр-реучала. Чтоу этоу?

– О-о! Это просто песня! Блюдо из моего мира! – я даже закатил глаза, иллюстрируя восторг от вкуса. – Если позволите, я с удовольствием пожарю его для вас. Надо только мясо замариновать…

– Зачеум? Испоур-ртишь толькоу, – женщина мотнула головой, словно кошка, которой дунули в нос. – Ты моужешь идти. А я доулжна найти доучь.

– Может, я могу чем-нибудь помочь? – кряхтя, словно старик, я поднялся на ноги, однако уйти, бросив дровосеков на произвол судьбы, не смог. – Я правильно понимаю, что у вас пропала дочка, а эти люди могут что-то знать, поэтому вы напали?

– Дау. Запаух доучер-ри от них. Оуни доужны сказауть, где оуна, – дамочка кивнула и, обернувшись пантерой, направилась к подвывающим от боли и страха мужикам.

– Погодите! Стойте! – я выставил ладони перед собой, показывая, что не собираюсь нападать, а то зверюга, обернувшись на мой крик, уже присела, словно перед прыжком, и оскалилась, хлеща себя по бокам хвостом. – Я ни в коей мере не хочу вам помешать, но может быть не стоит больше их бить? Позвольте мне попробовать поговорить.

Секунда – и я снова лежал на спине, сбитый ударом лапы, а на груди у меня расселась шикарная обнажённая женщина. Только вот разглядывать её прелести было немного не сподручно. Когда тебя душат, вообще мысли как-то не об этом мелькают.

– Зачеум тебе эуто? – а вот глаза у дамочки оставались звериными даже в форме человека. – Ты с ними заодноу?

– Не-ет, – говорить было тяжело, но я лежал без движения и не дёргался. – Просто хочу помочь. Не вам, вашей дочери. Я сам вырос без матери, знаю, каково это, и никому не желаю такой судьбы.

Посидев ещё немного, оборотень молча отпустила меня и встала. Я счёл это хорошим знаком и тоже поднялся на ноги. Всё, что я сказал пантере, было правдой. Не то чтобы мне было плевать на её чувства или на жизнь дровосеков, но каждый из них сам был кузнечиком своего счастья. Одна оставила дочь одну, и та пропала, а другие как-то к этому причастны. И только ребёнок — жертва обстоятельств.

К тому же неизвестно, что конкретно произошло. Я всегда считал, что надо сначала разбираться, а уж потом карать анально. Может быть, мужики, наоборот, спасли попавшую в беду малявку. Но даже если случилось страшное, и они её убили, это сначала надо доказать. Да я за такое с удовольствием развешу дровосеков на деревьях. Однако если ещё есть шанс хоть как-то помочь девчонке, надо им воспользоваться.

— Ну что, работники пилы и топора, – я подошёл к стонущим мужикам, — жить хотите?

— Помоги, мил человек, — ближайший хотел было встать на колени, но глянул на оборотня, вновь ставшего пантерой, и передумал. — Всем богам за тебя молиться будем, детям накажем…

— Вот! Именно про детей мой вопрос, — прервал я причитания дровосек. – Где девочка? И не ври! А то отдам зверюге на съеденье.

– Системой клянусь, мы никого не трогали! – в голосину заверещал мужик, явно не обрадованный перспективой стать ужином. – Никаких девочек не видел, ничего не знаю!

— Что ж ты брешешь, паскуда?! – вот тут разозлился уже я. – Думаешь, она напала на вас просто так? Вы пропахли её дочерью, как собака падалью.

— Пощади, милостивец! — заголосили остальные. -- Не видели мы никаких девчонок! Если бы видали, в деревню бы отвели. У нас самих дочери, неужто мы бы чужое дитя тронули?! Всеми богами и Системой клянёмся!

Я почесал в затылке. Для местных клятва Системой была священной. Да и не выглядели мужики злодеями, способными навредить маленькому ребёнку. Однако и чутью пантеры я доверял. Ситуация получалась весьма странной. Хотя… у меня появилась мысль.

– Уважаемая, – повернулся я к пантере. – Как я могу к вам обращаться?

– Назыувай меуня Виррина, – вновь обернулась человеком та. – Почему ты гоувор-ришь соу мноуй, а не с ними?

– Дровосеки поклялись Системой, что не видели вашу дочь, – и, видя, как женщина дёрнулась, тут же поторопился продолжить: – Но и вам я верю, что на них есть её запах. И это проблема. Если мы сейчас начнём их пытать, на нас ополчится вся округа.