Веллоэнс. Книга первая. Восхождение (СИ)

незнакомца чувствовалась власть и мир, на душе стало необычайно спокойно.

– Кто ты и откуда? Как твое имя?

Авенир отметил, что голос его стал тоньше, а слова будто вязли в

сгустившемся воздухе. Кроме этого юноша был уверен, что вокруг на пару верст

был лишь песок – ни травинки, ни бревна, ни души.

– Я отшельник, всеми пренебрегаемый. Я – забытый царь. Я – источник живой

воды, питающий вселенную. Меня не принимают, потому что мой лик отражает

внутренность смотрящего, обнажая его душу. Если хочешь, я – это истина, которую

ты ищешь и, в то же время, не хочешь обрести.

Незнакомец перестал чертить знаки и распрямился. Видом походит на могучее

дерево, измученное жаждой и дикими ветрами, но не сдавшееся, цепляющееся за

жизнь всеми силами. Капюшон скрывал лицо, в голосе человека волхв уловил

насмешку:

– Можешь и ты посмотреть мне в лицо, если осмелишься.

Авенир сглотнул. Отшельник излучал покой, но в сердце что-то екнуло. Он

пытался понять, что вызывает такие смешанные чувства.

– И… что будет, если я осмелюсь?

– Ты узнаешь истину о себе. Вряд ли она тебе понравиться, если вообще

сможешь понять, что увидел. Люди создают свою правду и влюбляются в нее, прирастают всей душой. Но их правда – лишь искаженная грань моей истины.

Юноша неуверенно приблизился. «Сбивчивое дыхание и дрожащие руки

наверняка выдают тревогу. А если этот пустынник поработит меня? Но, может

быть, безумец говорит что-то значащее?» – Нир скинул капюшон.

На месте головы вертелся темный сгусток, сквозь потоки черноты

проглядывал человеческий череп, от лба к виску пролегла широкая трещина. В

глазницах светились лиловые огоньки. Они увлекали Авенира, пленяли сознание и

вскоре юноша впал в забытие – исчезла пустыня, чернота и отшельник. Перед ним

седой старик нес огромный заплечный мешок. Тюк возвышался над беднягой на

метр, потертая ткань прорывалась, из нее свисали ветхие кости, обглоданные

головы, съеденные ржавчиной ножи. Глаза у старика белые, как у вареной рыбы, руки и рот связаны кожаными ремнями, утыканными короткими черными иглами.

Старец медленно передвигал ноги, не замечая, как кровь стекает с лица и запястий.

Неимоверная тяжесть давила на плечи и чем больше мужчина напрягался, тем

сильнее вздувались и пульсировали вены, кровь разбрызгивалась мелкими каплями

в воздух, пачкала одежду. Вместе с ней уходила и жизнь. Мужчина споткнулся и, шатаясь, упал. Видение расплылось, исчезало, превращаясь в утреннее марево.

Волхв очнулся. Незнакомец по-прежнему сидел на бревне, накидка закрывала

лицо, трость двигалась, рисуя замысловатые знаки. Юношу мутило, переборов

тошноту, он задумчиво взглянул на небосвод. Светало, на окоеме показались

первые лучи.

– Что значит это видение?

– Оно показывает, кто ты есть изнутри. Очень необычно для юноши. Ступай

туда, куда идешь. Призвание дано свыше, остается лишь принять его. В призвании

находится счастье, даже если придется за него умереть, не дойдя и до середины.

Сольешься с призывом Высшего – Он освободит тебя от острых уз, снимет тяжелое

гнилое ярмо и дарует свободу. Свободу, которой не понимают. Из-за которой гонят

и убивают. Ты из немногих смог принять видение, оно не сожгло тебя – для

немногих смельчаков же это было мучение, сравнимое с огнями Азмодайской

земли.

Отшельник усмехнулся:

– Да, ведь гордость коптит сильнее всего. Но ты увидел свою боль. Хватит ли

сил принять свободу от нее?

Юноша почувствовал, как кровь приливает к щекам. Его сжигал стыд и, в то

же время, желание получить обещанное незнакомцем.

– Я не понимаю. Как я могу ощутить призвание? Как узнать цель своего

путешествия? При чем тут старик?

– Захотеть. Искренне, сильно пожелай исполнить то, к чему призван. Не из-за

пустоты душевной – но оттого, что не можешь жить иначе. Царство, которое ты

ищешь, вернет любовь и покажет настоящую дружбу. Мы еще увидимся, старый

молодой волхв…

Скиталец восклонился. Солнце поглощало его, как поглощает месячный

поросенок сладкую опару.

Юноша увидел, что на горизонте забрезжили знакомые силуэты. По

песчаникам бодро гарцевал Корво на ахалкетинце, рядом, таща пожитки, резво

семенил муравит. Раздался знакомый грубоватый голос:

– Вот заспался, как не замерз-то? Давай, сигай на животину, по дороге

доспишь. Нужно успеть в харчевню до следующей бури.

Волхв на бегу запрыгнул на муравита, выудил из седельной сумы

затвердевший хлеб. Мысли о встрече назойливо лезли в голову, но юноше хотелось

есть и скакать, воздух стремительно нагревался и Авенир решил сполна

насладиться мимолетной свежестью. Такого хорошего настроения парень не

испытывал никогда. Он чувствовал, что знает, чего хочет и куда идет – остальное

было неважно.

***

Диптрен проводил у кристалла все больше времени. Спину тянет, задница в

пролежнях, а голова гудит от работы. Другой бы на его месте сдался, но юноша

непоколебимо верил, что сможет отыскать нужную формулу. Он изрядно похудел, под глазами обосновались внушительные синие мешки. Умственное напряжение

создавало в воздухе разряды, с треском мечущие бледные искры. Энергия