Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Здоровяк отворил клеть и впустил покупателей. Авенир старался держаться подальше от волкодава. Они зашли в устланную коврами комнатку. За цветастым, рдеющим кроваво-красными цветами полотнищем скрывалась потайная дверь. Торговец прошептал заклинание и металлический заслон с легким скрежетом отъехал в невидимую выемку.

Взору открылось помещеньице, раза в три больше лавки. Каменный пол отливает зеленью, стены увешаны разнообразным оружием.

Падальщик. Авенир не мог поверить своим глазам. Откуда в безлюдном месте можно найти столько воинских трофеев? Кистени, бердыши, пращи, булатные мечи и кинжалы. Колющее, рубящее, метательное. Булавы, секиры и топоры. Цепы, кастеты, пики и сабли. Шлемы с доспехами – от легких кожаных повязок до тяжелых булатных панцирей, кольчуг, горжетов и перчаток. Многие «инструменты» были настолько необычны, что волхв даже не мог отнести их с чем-либо знакомым. Зачем, например, нужен ряд обычных деревянных брусков? Или шестиугольный цилиндр, напоминающий пчелиные соты?

Пока волхв удивленно рассматривал сокровища, Марх набирал оружие.

– Сколько?

– Пять золотых.

Тарсянин не торгуясь отсчитал драгоценные монеты.

Вернувшись в лавку, покупатели набрали припасов. Внимание юноши привлекла невзрачная трехпалая мотыга-грабля. Бамбуковая, покрытая пылью, она едва виднелась, закрытая тюками с зерном и вялеными завитушками. Словно зачарованный, он подошёл к полке и разгреб находку. Марх саркастично кинул:

– Нир, ты чего, в земледельцы решил податься?

Волхв, пропустив шутку, решительно произнес:

– Я её покупаю.

Джабаль, улыбаясь, поклонился:

– Господин, инструмент крепкий, прослужит не один год. И удобный с одной стороны крепкая лопатка, с другой – плотный трехпалый веер.

Сабельщик огрызнулся:

– Он – волхв, чародей и акудник! Ему не нужна пахота для пропитания. Мы купили всё, что нужно. Пойдем, Нир.

Авенир отбросил руку тарсянина, в сердцах воскликнул:

– Мне нужна эта палка! Сколько?

– Пять серебряных. – Хозяин начал снимать инструмент.

– Пять? Это дорого. – Марх выглядел раздраженным. – Зачем тебе этот хлам?

Волхв взорвался:

– Пять золотых за пару ножиков ты отдаешь без торга, а пять серебряных жалеешь, будто они последние? Верблюдами раскидываешься, а комара оцеживаешь?

Пес открыл глаза, приподнялся. Шерсть на загривке вздыбилась, из утробы послышалось глухое рычание.

Джабаль забеспокоился, с мольбой взглянул на Марха:

– Господин, успокойте мальчика. Иначе его успокоит пёс. Джабаль не любит громких звуков. Я не смогу его остановить. Берите за четыре, только тише.

Марх чертыхнулся, вывалил четыре кругляша. Тихо ругнувшись, сгреб оцепеневшего Авенира, заботливо прижавшего мотыгу к груди, и арба покинула треклятую лавчонку.

Спустя несколько верст сабельщик обернулся к акуднику:

– Каким кнутом тебя огрели? Ты будто обезумел.

Волхв сидел, замерев, держа на коленях коротенькую, с аршин, трехпалку. Наваждение прошло, тело схватила мелкая дрожь. Качнув головой, злобно процедил:

– Надо. Не знаю, зачем. Но надо.

Тарсянин сплюнул:

– Надо-надо. К целителю тебя надо. Явно, не всю гадость из тебя в монастыре вытянули. Доберемся до Озера, прополощу, как енот ковригу.

Путь круто вывернул на истоптанную алодь. Арба набрала ход и колесо попало в ямину. Дуга треснула и повозка резко остановилась. Марх выскочил, губы сжаты, лысина налилась кровью, на скулах заиграли желваки.

– Вылезайте!

На землю неуверенно спрыгнул Пармен, перекатывающейся походкой доковылял до ближайшего камня, безучастно уселся и принялся рассматривать лапти. Авенир спустил сундук, тюки с провизией и оружием, одежду.

– Начинаем тренировку.

Волхв едва увернулся от накинувшегося Марха. Руки и ноги сабельщика мелькали как взбесившиеся мельничные лопасти. Акудника от синяков спасали отточенные до автоматизма движения, да железные жилы. Не зря гонял его тарсянин. Спустя пару минут Авенир ощутил, что сумятица в голове исчезла, дух успокоился. Они продолжали бой. На ровной поляне не использовать деревья, валуны, ручьи. Без укрытий не убежать от сильного противника. И приходилось идти стеной на стену.

Они оба устали, дыхание стало сбиваться, движения замедлялись. Наконец, Марх остановился. Первый бой окончился.

– Что ж, ты уже можешь постоять за себя. И поддаваться теперь приходится намного меньше. Против уличной грязи выстоишь. – Тарсянин осклабился. – А вот профессиональный кулак укатает за минуту.

Чаровник щелкнул пальцами. В тот же миг пояс Марха развязался и штаны съехали до колен:

– Если такое случиться в бою, твой кулак рискует себе нос о мостовую расквасить.

Сабельщик взглянул с недоумением, внутри вскипело. Авенир развел руками:

– Я ж не боец, не забывай. Боевая магия – не моё. Мне как-то лучше в тылу, исподтишка удобней.

Марх впервые за время их похода расхохотался. Хлопнув юношу по плечу, благодушно отозвался:

– Ну да, тихарь! Не знаю из под какого тишка тебе удобней, но ход верный. Ожил же! Еще бы Пармена очеловечить – а то не люд, не зверь – баклажан какой-то.

Достав из куля сверток с ножами, Марх отдал их Пармену. Сам встал поодаль, рука сжала камень: