Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

– Отпусти меня, пацан! Вы не доберетесь до каравана самостоятельно. Когда я выберусь, то нарежу полос с ваших спин и сделаю себе сапоги. Вы заблудитесь. Попадете в пасть альпиру – помощи не ждите.

Повозка продолжала свой ход и эта равномерность, спокойствие раздражало. Как же хотелось, чтобы откуда ни возьмись, появилась шайка разбойников. Тогда-то они живенько бы его развязали.

Безразличие попутчиков убивало. К вечеру арба остановилась. Авенир сварил похлебку из вяленого мяса, перловки и трав. Пленному руки из-за спины отвели, но спереди все равно привязали к ногам. Сабельщик сдерживая ершистость, позволил себя покормить. Сверля взглядом Авенира, спросил:

– Что делать собираешься? Когда отпустишь?

Юноша не ответил. Тут Марх вскипел. «Несогласие» он выразил всеми известными ему выражениями, от которых не то, что цветы – деревья бы скинули листву и засохли. Хорошо, что вокруг итак лишь иссохшие стволы и мертвая земля. Вскоре слова кончились.

Пармен закутался в одеяло и захрапел. Волхв достал книгу (тарсянин не видел парня читающим со дня их битвы с турмским демоном – а это добрая пара месяцев) и улёгся поодаль от костра. Марх прислонился к колесу, прищурившись, смотрел на костер. Оранжевые язычки растворялись в черноте неба, и вместе с ними растворялся его гнев. Сухо потрескивали обугленные поленца, которых тарсянин благоразумно набрал у Джабаля. В какой-то момент он ощутил покой и смирение, желание не сопротивляться выпавшей роли пленника. Мгновенно, без обычных навязчивых мыслей о битвах сабельщик уснул.

Авенир не знал, куда ведет мула. Душа его металась, кидала в никуда вопли о помощи. Что делать с Мархом и Парменом? Зачем оживлять Корво? Волхв не мог объяснить, как он проделал этот финтиль, благодаря которому вырубил сабельщика. Даже если он и марлиец, какой от этого толк? Выделывать кресты, зачем? Юноша понимал, что не воин, но и в своей принадлежности к магической братии сомневался. Перед глазами всплывал дед Фитрич со словами о принимающем форму духе. Если не колдун и не воин, то кто? Этот вопль тоже улетал в пустоту и ответа Авенир не ждал.

Акудник вздохнул, собрался с мыслями и продолжил чтение. Нужно себя заставлять, заполнять дыру внутри. Может, принять веру? И Писание Древних есть. Но где найти алтарь этому невидимому неведомому богу, пророком которого он каким-то непостижимым образом удосужился стать? Не была ли встреча с безликим наваждением? Что делать дальше, тот бог не сказал.

Волхв перевернул страницу. Как странно. Текст казался знакомым, в то же время истории оживали в сознании по-новому. Будто видишь происходящее, но другими глазами, с другой стороны. «От восхода солнечного до захода будет имя Высшего величаться во всех народах». Как забытый Бог будет признаваем всеми? Возможно, после исполнения пророчества. Великая скорбь разрушит силы братства и тут явится пророк и всё исправит? Юноша задумался. Достал из сумы дневник и кисть.

«Полет мыслей от второго дня, восьми энамбелов, двести семьдесят второго вита…

Хорошо быть спасителем мира, да еще и установить единую веру. Но стоит ли для этого сжигать себя, свои желания, мысли, похоти? Что толку спасать всех, быть сияющей оболочкой божества, а в сердце быть пустым, несчастным и озлобленным на весь этот «обращенный» к небу мир?»

Авенир Мес’о Дитроу.

Волхв закрыл дневник. Что ж. Марх теперь в безопасности, отгорожен от черной воли ятагана, Пармен хотя бы согласился держать в руках кинжал. А он, сбившийся с пути юноша, возобновил чтение старинной книги и излияние мыслей. Слишком много хороших свершений за один день.

Неподалеку забрезжил темный силуэт. Авенир приподнялся, взял на изготовку «граблю», другая рука сжала кинжал. «А ведь я один, остальные небоеспособны». В свет вышел бородатый худощавый карлик. Седые волосы доходят до колен, голову венчает серебристый обруч, сморщенная рука мертвой хваткой вцепилась в посошок.

– Пригласи уж старичка у огонька погреться?

Юноша с подозрением посмотрел на коротышку. Если и дух, то благородный. Домовенок беглый, или лесовичок. Вот только леса не видать, куда взгляд ни брось.

– Проходи, дедушка. Мяса, трав, водицы кислой?

Бородач подошел, уселся на появившееся из ниоткуда бревнышко.

– Приму с радостью, внучек. Не велят боги от даров отказываться.

Дед жевал вяленую конину, щавель и сочный хвощ, а чаровник гадал, откуда же он взялся в этом нелюдимом месте. Мужичок наелся, отёр губы полотняным рукавом.

– Благодарствую, мальчик. Редко кто до меня доходит. А и доходят – не привечают. За такую заботу, позволь оказать и тебе услугу. Спрашивай любой вопрос, ответу-совету не пожалею, поделюсь всем, что знаю.

Авенир поклонился:

– Спасибо, дедушка. Рад бы спросить, да в голову вопрос не идет. Сам расскажи, что считаешь нужным.

Старик расплылся в улыбке, синие глаза превратились в узкие щелочки, довольно протянул: