Вельможная Москва

Очевидец этих событий секретарь саксонского посольства Гельбиг пишет об Алексее Григорьевиче: "Один из первых чинов при императорском дворе,.. он должен был сделать пешком трудный переход и на всем этом пути был предметом любопытства, язвительных улыбок и утонченной мести!" Больше 30 лет Алексей Григорьевич старался смыть с себя позорное клеймо ропшинской трагедии, теперь император вновь превращал его в "Меченого".

После помпезных "торжеств" перезахоронения Орлов получил приказание покинуть Россию. Он взял с собой дочь, а вскоре к изгнанникам присоединилась и Марья Семеновна, которой перед этим часто писала Анна Алексеевна, прося приехать и поддержать их с отцом. За границей Бахметеву принимали как "графиню Орлову", чета путешественников не стремилась развеять это заблуждение. В Дрездене, Лейпциге, Карлсбаде для знаменитого сподвижника Екатерины II устраивали великолепные праздники. Орлов был чрезвычайно популярен. Возвращения домой не предвиделось, и многие немецкие друзья стали советовать графу навсегда поселиться за границей. "Если б так поступить, то лутче дневного света не видать", - с тоской писал Алексей родным в Россию.

В 1801 г. после убийства Павла I и вступления на престол Александра I, Орлов получил возможность вернуться в Россию. Граф участвовал в коронационных торжествах, бывал на официальных званых обедах в Кремлевском дворце, новый император благоволил к сподвижникам своей бабки.

Известный московский мемуарист начала XIX в. профессор Московского университета П.И. Страхов оставил зарисовку появления Орлова на улицах Москвы: "И вот молва в полголоса бежит с губ на губы: "едет, едет, изволит ехать". Все головы оборачиваются в сторону к дому графа Алексея Григорьевича. Множество любопытных зрителей всякого звания и лет разом скидают шапки долой с голов... Какой рост, какая вельможная осанка, какой важный и благородный и вместе добрый и приветливый взгляд!" "Неограничено было к нему уважение всех сословий Москвы, - подчеркивает другой мемуарист С.П. Жихарев, - и это общее уважение было данью не сану богатого вельможи, но личным его качествам". Доступный, радушный, обустраивавший все вокруг себя на русский лад, граф импонировал москвичам своей национальной колоритностью. Он, как никто другой, отвечал представлениям того времени о поведении вельможи в обществе.

Шли годы. Алексей Григорьевич все больше болел ногами, но продолжал выезжать на скачки, время от времени случались ссоры с Марьей Семеновной, они были привычны, как изменение погоды за окном. Подросла Анна, и отец все пристальнее приглядывался к вьющимся около самой богатой невесты России женихам. Но Алексею так и не суждено было устроить судьбу дочери. 24 декабря 1807 г. в рождественский сочельник Орлов скончался. Говорили, что уходил граф тяжело, громко стонал и каялся, так что было приказано играть домашнему оркестру, заглушая крики умирающего. Провожать тело Алексея собралась вся Москва, несколько тысяч человек с открытыми головами встретили вынос гроба. Похоронили героя Чесмы в подмосковном имении Отрада, рядом с тремя братьями в фамильной усыпальнице. Это место граф еще при жизни выбрал сам.

Страдания отца перед смертью произвели страшное впечатление на Анну Алексеевну. По православной традиции, такая тяжелая кончина постигает нераскаянных грешников. Дочь боготворила Алексея Григорьевича, она была религиозным человеком. Анна Алексеевна нашла себе духовного наставника в лице архимандрита Фотия, настоятеля новгородского Юрьева монастыря. Благодаря пожертвованиям графини, этот монастырь приобрел свое богатство и значение. Анна перевезла туда прах отца и двух его братьев - Григория и Федора - участвовавших в заговоре. Сама вела при этой обители аскетический, почти монашеский образ жизни. В свете графиню жалели, над ней смеялись, считали обманутой, экзальтированной, несчастной, но она продолжила свой путь, справедливо полагая, что такая душа, как душа ее отца заслуживает спасения.

ГЛАВА IV

КАВАЛЕРСТВЕННАЯ ДАМА

Когда черная чугунная решетка Нескучного сада остается за спиной, а желтое величественное здание Александровского дворца вырастает за гладью круглого фонтана, невольно задумываешься о том, с какой сказочной роскошью и поистине великосветским достоинством должен был доживать здесь свой век знаменитый герой Чесмы. Ныне этот особняк принадлежит Президиуму Российской Академии Наук. Не самая плохая судьба для памятника прошлого, не правда ли?