Вена, 1683

Распыление сил перед лицом надвигавшейся мощной армии было фатальной ошибкой турецкого командования, тем более что в окопах под Веной были оставлены самые лучшие отряды, а против союзников направлена в основном только нерегулярная конница и народное ополчение. Кара-Мустафа наивно полагал, что этих сил достаточно, чтобы задержать войска союзников и не подпустить их к городу.

После принятия столь неудачного решения великий визирь сел на коня и вместе с командирами отправился на рекогносцировку местности и дорог, ведущих к Вене, по которым могла пойти армия христиан. Вернувшись в свой шатер, он отдал приказ диярбакырскому бейлербею Кара-Мехмед-паше, чтобы тот вместе с бейлербеями — сивасским Бинамаз-Халил-пашой, алеппским Дели-Бекир-пашой и аданским Дели-Эмир-Мехмед-пашой, а также с 5400 воинами народного ополчения их эйялетов занял передовые позиции у подножия Венского Леса. Бейлербею Буды Ибрагим-паше вместе с 4000 придворной конницы и столькими же сипахами народного ополчения велел занять позиции рядом с монастырем на Каленберге. Рядом с ним расположились бейлербеи: боснийский визирь Хызыр-паша, караманский Шишман-Мехмед-паша, марашский Омер-паша, уйварский Шейх-оглу-Али-паша, а также администраторы многих санджаков, свыше 5000 янычар, 500 джебеджи[47], 3000 сипахов из различных формирований. Всего силы, отданные под команду Ибрагим-паши, насчитывали 23 тысячи человек. Эти войска разместились вдоль Дуная и перед лагерем турецких войск.

Татарский хан еще в самом начале осады получил приказ стеречь переправы на Дунае под Тульном и не дать армиям, идущим на помощь Вене, форсировать реку. Давно враждующий с Кара-Мустафой, он не подчинился его приказу и безучастно наблюдал издалека за переправой христианских войск. Когда какой-то имам начал уговаривать его напасть на мосты и помешать союзникам переправляться, ответил: «Эх ты, эфенди! Или ты не знаешь, как этот осман издевался над нами! Довел до того, что мы значим для него не так, как те гяуры, валах и молдаванин. Сколько раз я писал о сборе и передвижении этого неприятеля, давая знать, что врага много и сопротивляться ему невозможно, а также уговаривал, чтобы войска и пушки вывел из окопов и они в случае нужды начали открытый бой, а если нет, то отошли спокойно. Но он продолжал стоять на своем, и не удалось мне получить одобрения моим словам, в письмах же, которые прислал в ответ на мои, среди тысячи ругательств говорил такие вещи, что едим вонючую конину! А ведь с помощью Аллаха Всевышнего ничего ему не стоило до союза со мной одолеть этого неприятеля… Я знаю, что поступок этот позорный, нашей религии противоречащий, но не чувствую уже в себе пыла… Пусть сами увидят, как мало стоит этот человек, и пусть знают, что значит татарин». Сказав это, он стегнул коня и, забрав татарское войско, отправился на гяуров»^{66}.

Приведенные Силахдар-Мехмед-агой слова хана наилучшим образом отражают противоречия интересов Турции и Татарского ханства, силившегося вырваться из-под могущественной опеки султана и вести более самостоятельную политику. Реализуемая Кёпрюлю политика централизации государства наносила удар по крымским ханам, поэтому они вообще не желали Турции новых побед. Им достаточно было захватить в Австрии побольше добычи. Поэтому татары без боя ушли от Дуная и даже не пытались помешать союзникам при их трудном переходе через горы Венского Леса. Таким образом, не отсутствие информации о союзниках, а политические разногласия и фатальное решение, принятое в турецком лагере, позволили войскам Яна III спокойно переправиться через Дунай, а потом идти к Вене.

«Нечего нам этих турок и этого черного Мустафы бояться, потому что неприятель, который нам без помех дает строить мост на Дунае, на самом деле нестрашен», — критически оценил король своего противника[48].

Между тем, Кара-Мустафа делал вид, что у него нет претензий к Мюрад-Гирею. Когда 9 сентября хан прибыл со своим войском в турецкий лагерь, принял его с почестями и дал в его честь пир, затем велел надеть на него сановничью шубу из соболя. На известие об огромной силе приближающихся войск приказал снять с валов вокруг Вены 62 орудия и установить их у дороги, идущей вдоль Дуная, откуда ждали подхода неприятеля. В этот день из Венгрии приехали возы с провиантом, поэтому перед шатром великого визиря начали продавать войску продовольствие по фиксированным ценам, что значительно улучшило настроение солдат.