Вена, операционная система

Пусть теперь будет Нашмаркт, раз уж сегодня он работает, да еще и солнце. Ничего, что простуда. Похожу и с температурой: буду являть собой субстанцию без отчетливых краев и мыслей среди материального переизбытка. Колыхаясь студнем при ходьбе.

Naschmarkt – ровно над замурованной частью реки Вена. Их два: постоянный продуктовый с лавками и харчевнями, а на дальнейшей – от центра – части по субботам раскладывается Flohmarkt, блошиный. Он возле станции метро «Kettenbr"ukengasse», U4.

Туда можно идти по Второй линии мимо Музейного квартала, далее – мимо Академии художеств (она будет на другой стороне улицы), до Сецессиона и – справа уже Нашмаркт. Но можно иначе: по узкому переулку, в котором стоит пансион, оставляя Музейный квартал слева. Свернуть направо, на Линдергассе, затем налево на Штифтгассе, дойти до Мариахильф. Перейти на другую сторону, а там будет проходной двор с магазинами: несколько дворов, которые выводят к уличному лифту, который спускается как раз на улицу, ведущую куда надо. Лифт, понятно, не обязателен, там есть и лестница. Дальше надо пройти мимо детского сада, потом будет квартал, в котором пахнет конским навозом (там конюшня, где стоят толстые белые лошади, катающие вокруг Хофбурга), ну и Нашмаркт, причем – в точке, где слева уже закончилась продуктовая часть, а справа начинается блошиная. Но вот где сворачивать во двор на Мариахильф – я не помнил точно. Кажется, перед входом во двор стоит какой-то женский манекен с алыми губами, а внутри двора первый этаж, где лавки по всему периметру выкрашены темно-зеленой краской. Если ориентироваться по Мариахильф, то это чуть дальше от центра, чем Stiftkirche (она осталась на другой стороне) и напротив дыры в ряду домов (дыра не такая уж большая, один дом вынули, его контуры еще видны на боковых стенах), а на тротуаре в середине там дерево. Но если дыру уже застроили? Да, совсем непонятно с местными топографическими правилами: очень короткий и узкий переулок, в котором пансион, был, оказывается, не переулком, но улицей: Museumstrasse. Никакой логики по части гассе-штрассе явно не существовало. Предположение о роли имперского величия в наименованиях сломалось.

Раз уж в этом тексте внутри еще и частный путеводитель, то вот описание Нашмаркта: это постоянно действующий продуктовый рынок с положенными ему лавками. Имеются также и харчевни, разного сорта. Они стоят вне зависимости от своего ранга, где уж какая оказалась. Есть даже почти шикарные. Хорошо кормят во всех, но вот по воскресеньям не работает ни одна. Еще проблема с туалетами, уличный вечно сломан/закрыт, а в харчевнях удобств нет. Ну, ни в одной из трех, где я бывал.

Блошиный Нашмаркт оказался мероприятием очень массовым. Что ли восемь рядов столиков-лотков уходили вдаль не менее чем на полкилометра, начинаясь от станции Кеттенбрюккенгассе и, надо полагать, до того места, где река Вена появляется из-под земли. Да, тут решена физиологическая проблема Нашмаркта: есть тут туалет, на входе в метро.

Вниз по реке к Карсплац – продуктовый Naschmarkt, вверх – Flohmarkt. Сколько там народу, торговых мест и много ли предметов – сразу не поймешь, вокруг людей столько, что они не то что загораживают перспективу, а продвигаться сложно. И все это блестит, поскольку на лотках много различного стекла – посуды, хрусталя, картин, упакованных в стекло, – а солнце резкое. Еще и металлические поверхности, да и пластмасса блестит не хуже стекла. Что до разложенных вещей, то доминирует обычный для блошинок временной отрезок, с конца XIX века по шестидесятые прошлого. Или даже свежее, но это уже специальные предложения: например, стол, накрытый синей скатертью, на нем плотно разложены сияющие хирургические инструменты. Нет, 1960-ми не заканчивалось; видимо, с тех пор время пошло быстрее, и совсем старьем уже выглядели и диски с компьютерными играми чуть ли не первого поколения для PlayStation, и игрушки семидесятых – явно связанные с мультсериалами. Или вот зачем-то была ксерокопия филармонической программки юбилейного вечера Караяна, случившегося вообще год назад.

Все это очень мило, а массовость, как одушевленных лиц, так и неодушевленных предметов, затягивала в себя: так можно утонуть, например, в куче зерна, не говоря уже о горе снега. Скорее все же первое, учитывая повышение моей температуры – то ли простудное, то ли от физического трения с многочисленными венцами, между которыми надо было протискиваться (рассматривают экспонаты внимательно и неторопливо; а может, приходят именно затем, чтобы потолкаться, – где такой телесный контакт у них тут еще возможен). Надо полагать, температуру подогревали и эманации выложенных здесь штук. Ход мыслей, которые начались в пансионе, хотя и был немного сбит дорогой, но продолжился, теперь уже намереваясь уйти в принципиально тупую глубину с обязательной для нее бессмысленностью, но ведь именно это и вызывает самые сильные чувства у любого мыслящего существа. Что может быть тупее, чем думать о ходе времени и его необратимой силе, глядя на выкладки блошиных рынков?