Вена, операционная система

Понять можно: как им было не завидовать ценностному вакууму и множественности распада начала того века? Потом-то все сделалось замкнутым и локальным, национальным, а не глобальным, упаковалось и продолжало упаковываться – рак, по сути. Странно, когда был ценностный вакуум, то город был общемировым, а когда вакуум куда-то делся и началась музеефикация, тут же сделался провинциальным. Хотя бы тот же ни в чем не повинный Августин в виде прагматического фонтана для воды из горных источников, доставленных в город бургомистром Луэгером, данный монумент и открывшим. Крестьянский вид явно был сделан на тему народности как вечной ценности, когда эту народность решили сделать таковой – на предмет укрепления связи Народа и Императора в обход космополитов с их вакуумом. Бетонный Августин не имел отношения к автору песенки, но песенка оказалась еще более дальновидной: чума – даже зафиксированная в бетоне – какие-то свои качества сохраняет. Может, она и сделалась раком, который шел и музеефицировал город со всей его памятью. Так что если все равно скоро придется окончательно умирать, почему бы не попробовать разрезать себя и вытащить оттуда себя другого? Наивные времена, но что делать, если их так приперло? Но и я здесь поступаю, как они, а что поделаешь.

С ними обошлось, не помирать же им было на своих акциях. Впрочем, как понять: обошлось или нет? Скажем, нашлась заметка: «Am 24. Mai 2007 wird im neuen Museumszentrum Mistelbach (MZM) in Nieder"osterreich das Hermann-Nitsch-Museum, das fl"achenm"assig gr"osste monografische Museum in "Osterreich, er"offnet». Короче, у Нитша, одного из акционистов, уже и свой музей, вот адрес: Waldstrasse 44–46, Mistelbach, Nieder"osterreich; Tel. 0043-(0)2572-20719. Небольшой североавстрийский город, там у них музейный центр и – вот с 2007-го – отдельное место для Нитша. Как расценить музеефицирование демузеефикаторов? Почему нет, но мне как-то Нитш не нравится, я и злословлю. А почему не нравится – и не знаю. Очень уж он расплылся, что ли. Нашел в YouTube, как 21.07.2008 он появился на телешоу ORF «Hermann Nitsch bei Wir sind Kaiser» – квадратный, седой, усы и раскидистая борода седые. Хриплый низкий голос, а то и утробно бормочет. В общем, Саваоф, хотя для акциониста это, пожалуй, неплохое завершение карьеры. А что до шоу, так это пара кабаретистов изобрела сериал, точнее – придумала формат. По легенде, они отыскали в захолустной пивной очень пьяного парня, в котором – одновременно и по вдохновению – опознали тайного императора Австрии. В общем, убедили его в этом и теперь делают ток-шоу на ORF, где император по-всякому задирается с приглашенными гостями. Это весело, легко найти по «Wir sind Kaiser».

Им вот что надо было сделать: вернуть себе ощущение венского ценностного вакуума. Потому что, впав в государственное ничтожество после двух мировых, они как-то слишком заросли мясом. Надо было обнулить пространство. Пустота – и вот он снова, ценностный вакуум: будто оказался ночью в каком-нибудь незнакомом районе неизвестного города. Но это теперь с обнулением хорошо, а 1960-е, они же такие романтичные, и еще живы почти все ценности и люди, которые помнят эти ценности и даже продолжают их ощущать как ценности. А ну как обойдется, все вылечится и станет как прежде?

Так что в городе были две тенденции: памятники и их отсутствие в виде то ли чумы, то ли рака. Музейные кварталы и пустые кварталы. Все обнуляется, и это неплохо. Цитаты обнулятся, и это хорошо, вечное их повторение, это как все новые слои масляной краски, которой покрашено уже и не разобрать что именно. А так – хоть и пусто, зато какой-то воздух, и можно соотноситься с самим собой заново на новой – любой пустой земле. Вообще, лучше бы «Спейс инвэйдерс» Зиммеринг пометили, чем Нойбау, в самом-то деле. Надо же вовлекать в процесс места отдаленные и безвидные, которым не угрожает музейность.

А вот Парщиков добрался даже до такого: «…Вошли в резонанс с пустыней акупунктурные точки, с ними вошли в резонанс черви, личинки, жуки, одержимые скалы, издёрганные комочки, зубчатый профиль буквы, написанной от руки. Тела их теряли фрагменты, и разбредались потери тихо по атласу мира, что случайно раскрыт на климатических зонах, где разобщенные звери высятся на рельефах – живущий и вымерший вид. Так на дороге у камня раскинулись как попало: полулежа и навзничь, и упавшие ниц. Дерево, ткани и кожи, керамика и металлы в ожидании склеивающих, собирательных линз».

Предлагая восстановить из разрозненных окислов никак не меньше, чем весь Нашмаркт с прилегающими районами и рекой Вена. Это бы был вывернутый город Вена – который бы противоречил махистам и Гофмансталю с его «я», рассыпавшимся на крошки.