Венчание со страхом

— А эти где, где укротители?! Где Полевые эти? — прошипел Никита.

— Они в городе по девкам хороводят, к утру их ждут.

— Черт! Юзбашев! — крикнул Колосов. — Сию минуту выходите оттуда!

Крик его эхом пролетел над полотняным шатром шапито и растаял в темноте.

— Юзбашев, у нас оружие, предупреждаю! Ответом — молчание.

Никита вопросительно взглянул на Свидерко. Тот помедлил, потом усмехнулся:

— Ну, губерния, форвардс, что ли? К полосатикам в пасть? — и сплюнул.

И столько гордости и презрения к опасности было в этих словах, что Никита, хотя все в нем и восставало против столь глупой бравады, не посмел ответить московскому оперу отказом. Он просто не мог допустить, чтобы в такой экстравагантной ситуации область ударила в грязь лицом перед МУРом.

— Пошли, — сказал он хрипло. — Господи, благослови. И они пошли! Черный дверной провал надвигался все ближе. Шаг, еще шаг, еще. Внутри — тусклый свет. В нос шибануло едким кошачьим запахом. Они осторожно переступили порог.

К счастью, Юзбашев открыл только одну-единственную клетку — крайнюю справа. Ее грозный обитатель растянулся посредине вагона на железной тележке, на которой тиграм развозили мясо. Тигр повернул к незнакомцам голову и глухо зарычал.

Еще не видя Юзбашева, Колосов крикнул:

— Немедленно загоните зверя в клетку! Иначе мы его пораним.

В дальнем конце вагона метнулась тень. Тигр басисто рявкнул и спрыгнул с тележки. Хлопнул выстрел: Свидерко стрелял в воздух.

— Юзбашев! Что на вас нашло? — Никита пытался говорить спокойно. — Предупреждаю в последний раз: мы убьем зверя, если вы не загоните его в клетку! Вам мы не причиним никакого вреда, обещаю!

Тень отделилась от темной стены: Юзбашев собственной персоной — бледный, в порванной тельняшке, на щеке — царапина. В руках он крепко сжимал палку, которой пользуются на манеже укротители.

— Фашисты! — крикнул он. — Подонки, что вам надо? Что вы мучаете меня?

— Загоните тигра! — Никита кивком указал на клетку.

— Сами загоните! Ну?! Попробуйте!

Глаза Свидерко сузились, он прицелился и…

Что произошло раньше, Колосов так впоследствии и не смог определить: выстрел ли, бросок Юзбашева к тигру, шлепок палки по оранжево-полосатому боку, звериный прыжок прямо в клетку — черт его знает!

Юзбашев с лязгом захлопнул дверь, задвинул засов и, тяжело дыша, прислонился к прутьям.

— С вас станется, сволочи, не пожалеете, никого не пожалеете, — бормотал он. Потом как-то обмяк, закрыл лицо ладонями.

Тигр, целый и невредимый, оказавшийся снова в своем узилище, выжидательно глядел на приближавшихся к клетке людей ярко-желтыми глазами. Казалось, он вопрошал: а что, собственно, тут происходит? Почему шумим, господа?

Когда Юзбашева вывели из фургона и надели на него наручники, цирковая братия гурьбой высыпала из своего убежища. Все галдели наперебой. Появился толстый директор цирка в наброшенном поверх нижнего белья плаще. Колосов, не обращая внимания на шум, наугад вынимал из «Тойоты» коробки. Открывал одну за другой. Внутри оказалась обувь, посуда.

— Что это?

— Это партия товаров, приобретенных нами в Польше, — пояснил директор. — Мы во время гастролей кое-какой бизнес организуем. Часть выручки на это выделяем. Закупаем в городах, где выступаем, товары, затем реализуем. Сейчас многие коллективы так поступают. А что делать? Расходы большие. Зверей кормить надо. И этими-то нашими кровно заработанными средствами… — он в негодовании обернулся к завхозу, которого вели в наручниках к машине. — Ну этот — мальчишка, он чужой, вор, но чужой. Но ты-то, Захарыч, как ты мог?! Мы ж с тобой пятнадцать лет вместе! И ты с этой уголовной рванью… Сколько они тебе заплатили?!

Ворюга-завхоз побагровел и начал орать на директора: его, мол, когда-то обошли, кинули как пащенка, и он не намерен терпеть, а хотел лишь возместить убытки… И надо тоже совесть знать… И не грести все под себя…

Колосова все это интересовало мало. Он продолжал одну за другой вскрывать коробки.

— Ты чего ищешь? — спросил Свидерко.

— Я-то, — Колосов открывал новый ящик: калькуляторы, часы. Вытащил еще один. Этот показался тяжелее прежних. В картонных боках его были проверчены дырочки. — Постой-постой, — Никита опустился на колени, прислушался. Ему почудился доносящийся из ящика легкий шелест.

Осторожно он поддел крышку, облепленную прозрачной клейкой лентой, и…

В ящике в ворохе напиханных туда стружек извивались змеи. Свидерко, любопытно склонившийся над находкой, отпрянул.

— Ложноногие, — прошептал Никита любовно. — Вот вы какие твари ползучие! Ах вы мои красавцы ложноногие. Ну, — он обернулся к Юзбашеву, которого сажали в дежурную машину. — Ну, теперь мы с тобой поговорим, друг мой Костя, теперь у нас тем с тобой непочатый край.

К часу ночи из отделения милиции, обслуживающего Олимпийскую деревню, прибыла опергруппа со следователем. Москвичам предстояло разбираться с кражей циркового имущества: «бичей» и завхоза передали им. Юзбашева и драгоценный ящик со змеями Колосов забрал к себе в Никитский переулок. Свидерко тоже изъявил желание отправиться в областной главк.