Венчание со страхом

— Да!

— И старуха вам жаловалась… А что за старуха?

— Калязина. Да вы у нее поинтересуйтесь!

— Она убита, Константин… Русланович.

Юзбашев замер, впившись в сыщиков взглядом.

— Серафима Павловна Калязина убита, — медленно повторил Колосов, — как раз в то утро, когда вы с ней вместе собирались идти на электричку девять двадцать. А вы и об этом впервые слышите?

В лице Юзбашева что-то менялось: черты вроде бы оставались прежними и вместе с тем словно ломались, осыпались, таяли. Никите вдруг пришла мысль, что это вот и называется — «терять лицо».

— Дайте мне воды, — прошептал этолог. — Пожалуйста.

Свидерко вздохнул, дотянулся до электрочайника, стоящего на сейфе, взболтнул его, поискал глазами стакан. Юзбашев пил жадными глотками. Руки его дрожали.

— Серафима Павловна убита? — прошептал он. — Как… как ее убили?

— Камнем размозжили голову, — ответил Колосов.

— Но я… я не знаю, — Юзбашев едва не выронил стакан. — Я не знаю, я…

— Не лги, дружок, — почти дружелюбно посоветовал Свидерко. — За ложь на том свете сковороды будешь лизать каленые. Веришь в тот свет-то?

— Не знаю, я не знаю…

— А я верю. А иногда тот свет на этом случается. Давай чистосердечно признавайся, да к следующим твоим делишкам перейдем. А то ночь хоть и длинная, но… Ну, Калязина у тебя третьей была. А ты нам лучше про первую расскажи. Увидишь — про первую всегда легче бывает.

Юзбашев побледнел как мертвец. Он смотрел на Свидерко, на Колосова, и во взгляде его, прежде злом и презрительном, теперь читалась отчаянная мольба.

— Я не убивал, — прошептал он. — Я не убивал! Не убивал! — Это был не вопль даже, а некий дикий и непристойный для мужчины вой. — Не убива-а-ал!!

— Возьмите себя в руки. Не время в истерику впадать. — Колосов подошел к нему и тряхнул за плечо. — Ложь не в ваших интересах, тем более такая неуклюжая. Отвечайте: были вы в ту ночь на базе? Ну, отвечайте же!

— Б-был.

— А в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое мая?

— Т-тоже. У Зои день рождения, я…

— Кражу змей вы совершили? Ну?

— Я.

— Ключи от серпентария у Родзевича похитили вы?

— Н-нет, вернее — да, я слепок… я все объясню…

— Когда? Когда вы сняли с ключа слепок? — Никита явно перевоплощался теперь в «следователя злого», в голосе его звенел металл. Свидерко одобрительно сопел за его спиной.

— В то утро… Я… дайте воды еще! — Юзбашев залпом осушил стакан, и его словно прорвало: — Мне деньги были нужны. Я не мог впроголодь, мне же надо работать! Мои исследования… Я должен быть спокоен за свой быт. Мой мозг мне необходим, понимаете? Мозг, не занятый мыслями о еде, о плате за жилье. Мне нужны деньги! Когда я поступил на работу в цирк, завхоз (он подтвердит, он должен это подтвердить!) намекнул: достанешь ценные экземпляры (я ему про змей рассказал) — внакладе не останешься. А они — змеи — на базе все равно передохнут. Месяцем раньше, месяцем позже. Я же видел, что они там с ними делают, я же работал там два года. И не смог больше, не смог, понимаете? Потому что всему же есть предел. Мы же люди все-таки! — Он задохнулся, потом продолжил уже тише: — Я к Зойке тайно мотался. Хороший она человечек, но… Ольгин против был. Он знал, что я могу все там разрушить, всю их лавочку мясную! И он выгнал меня как собаку. Потому-то я приезжал вечером. Там дыра в заборе, ну, я всегда через нее ходил. В то утро я решил — пора. Мы действительно уговорились с Калязиной идти на электричку вместе. Она пошла вперед. Я с Зойкой попрощался, выскочил за ворота и побежал лесом по забору к дыре. Вернулся на базу к жилому сектору. Окно в комнате Родзевича было открыто. Я знал, где он ключи хранит, — сорок раз видел, как он их на гвоздик вешал за занавеской. Ну, мне повезло: Родзевич в душе мылся, а ключи на месте висели. У меня пластилин был готов, завхоз дал. Я сделал слепок — это легко, ерунда — и побежал назад к дыре мимо обезьянника. Там… ну, в общем, выбрался я с территории благополучно.

— Как вы на станцию шли? Каким путем?

— Я не пошел на станцию! Я все равно на электричку не успевал, зачем мне было туда? Я выбрался на шоссе, поймал попутку, грузовик. Меня до самой Кольцевой почти довез. Шофер — малый моих лет, татуировка у него на пальце. Он лес в Москву перегонял, высадил меня у поста ГАИ, я дошел до остановки, автобусом — и до метро.

Свидерко мрачно хмыкнул, но Колосов остановил его взглядом.

— Номер автобуса какой?

— Не помню… Восьмерка… нет шестерка… цифра трехзначная. До метро «Пражская» доезжает.

— Так, ладно. Дальше что было?

— Дальше… дальше я отдал слепок завхозу, он сделал ключ. Потом, ну в ту ночь мы на его машине доехали до базы. Я через дыру прошел на территорию, открыл серпентарий, забрал змей. А сегодня приехали покупатели. Все, что нам причиталось, мы бы поделили пополам с завхозом.

— А ворованный товар?! — негодующе воскликнул Свидерко. — Кража на моем участке?!

— Это… я… честное слово — нет! Я думал, завхоз партию куда-то перевозит. Он мне сказал: наоборот, все тихо пройдет — под видом товара они заберут и змей. И никто не узнает.

— Сколько денег вы должны были получить? — спросил Колосов.

— Тысячу «зеленых».

— За всех?