Вендетта

Макс увидел, как к одному мелкому флаеру подошёл игрок и приложил руку к поверхности. Дверь отворилась, и Макс поспешил приблизиться.

— Здравствуй, путник! — сказал он, скрывая волнение. — Скажи, можешь ли ты помочь путешествующему адепту?

— Что такое? — обернулся игрок.

— Я — монах ордена кармиллитов, и путешествовал в Зайберг, чтобы поговорить с местным священством от имени нашего настоятеля, — начал заливать Макс. — Но вот дела церкви решены, и настало время возвращаться домой. Поможешь ли ты мне добраться до Спирали святой Кармиллы, путник?

— Ым... это вроде близко. Садись.

Макс запрыгнул в флаер, заняв единственное пассажирское сиденье. Пилот уселся рядом и закрыл двери.

Флаер не мог сразу взлететь вверх, как оборудованный мощными двигателями бриг, потому взял горизонтальный разгон и постепенно поднялся над лесом. Деревья замелькали внизу, и вскоре пропали. То ли перестали подгружаться, то ли флаер действительно летел уже над бесплодной долиной.

— Что-то не пойму, взялся квест или нет, — пробормотал игрок, отпуская штурвал и стекленея взглядом — полез в лог.

— Ах! — схватился за грудь Макс. — Мало мне воздуха, мало! Неужто сгину вдали от родного монастыря?

Игрок снова схватился за штурвал, поглядывая на пассажира. Боялся, что непись откинет коньки, и Юниверсум сочтёт задание проваленным.

Вот полёт стал замедляться, и флаер плавно опустился на землю.

— Ваше таксо вас доставило, — сказал игрок, открывая дверь. В кабину ворвался свежий морской воздух, и Максу сразу «полегчало».

Он спрыгнул на камни и соединил ладошки в молящемся жесте.

— Спасибо, добрый пилот! Империя тебя не забудет!

— Какая империя?.. — запоздало крикнул игрок, когда «адепт ордена» отошёл на несколько шагов.

— «Империя обуви», магазин на Литейном, — рассмеялся Макс.

— Так ты игрок! — пилот выбрался из флаера. — А ну плати!

— Откуда деньги у бедного монаха, — развёл руками тот. — Церковь же — организация негосударственная, живём на пожертвования.

— Сейчас я покажу тебе пожертвования! — пилот достал плазмоган и прицелился.

Макс побежал в сторону монастыря, пытаясь вилять, но спину то и дело нещадно кусала горячая плазма, попутно устремляя очки здоровья к нулю.

«Вы убиты игроком Баклажан»

— Хоть какое-то разнообразие в моей жизни, — пробурчал Макс, открывая глаза на респе. — А то всё Лилит да Лилит.

Добро пожаловать в кроличью нору

Рядом с портальной платформой задумчиво бродил брат Хьюго, потирая плешь.

«Скоро в неё уже можно будет смотреться, как в зеркало», — подумалось Максу. И, пока непись не протёр себе в башке дырку, позвал его по имени.

Брат Хьюго обернулся. В глазах его промелькнула тень узнавания, и монах спросил:

— Мы с тобой уже где-то встречались, так?

— Ещё бы. Ты давал мне квест! Забыл, что ли? — Макс подошёл ближе.

— Квест, квест... — пробормотал Хьюго. — И что я от тебя хотел?

— Чтобы я собрал пять ягод... ну или пять гроздей ягод, не суть. — Только сейчас Макс понял, что с монахом что-то было не так. Он выглядел совершенно потерянным. — Тебе нужна помощь?

Но монах не просветлел взглядом от триггерного слова «помощь», а только проговорил:

— Да. Нет... Наверное. Я не знаю.

— Ты так расстроился из-за того, что змей проснулся? — спросил Макс.

— Расстроился? Представь, что все твои ближние, с которыми ты годами просыпался в один час, делил стол и молился бок о бок, представь, что все они умерли! Это называется «расстроился?» — нахмурился брат Хьюго. Губы его задрожали. Монах словно пытался быть суровым с Максом, чтобы скрыть искреннее горе, давящее его изнутри.

Макс растерялся, не зная, как на это реагировать. С одной стороны это может быть всего лишь непись, болванка, которую запрограммировали депрессовать разработчики. Но с другой стороны, особенно в контексте последней обновы, разве не могло оказаться, что эти чувства настоящие?

Да постойте, какие могут быть чувства у НПС, даже высокоинтеллектуального? Это просто поток нулей и единиц, которые заставляют Хьюго поджимать губы и нервно чесаться.

— Разве твои братья не должны были возродиться? — осторожно поинтересовался Макс.

— Милостью Единого и заступницы нашей, Кармиллы, раньше так всегда и было. Но после того, как змей разбушевался в последний раз... Я и сам пробыл в воде несколько часов, болтаясь по волнам в пустой цистерне. Когда змей утихомирился, я выбрался на землю, долго бродил, звал братьев — но всё без толку... — поведал брат Хьюго, и вдруг сорвавшимся голосом воскликнул: — Где был Единый, когда это произошло? Почему он спас только меня? Лучше б и я сгинул в пучине!

Монах уселся на камни и закрыл лицо руками. Наверное, надо было что-то сказать ему, что-то утешающее, но все слова спутались на языке, да так там, за зубами, и остались.