Вендетта

Все гробницы здесь были темными. Все, кроме одной.

— Фарсезе, — пробурчала Паскалин, проследив за взглядом Ская. — Богатым не обязательно дожидаться рассвета.

Семейный мавзолей Фарсезе был огромен — двадцать ярдов в ширину и еще больше в длину и своими гранитными колоннадами и зубчатыми стенами совершенно подавлял соседние склепы. За зарешеченными окнами мерцал свет. Скай не сомневался, что одна из громадных теней, движущихся внутри, принадлежит Жаклин. Она тоже хочет приобщиться к знаниям предков. Она тоже хочет этой ночью свободно, повинуясь только собственному желанию, покинуть тело и охотиться. И убивать.

Сейчас они шли тем же путем, каким Скай преследовал бабушку больше месяца назад. Он теперь заметил то, на что тогда не обратил внимания: чем дальше пробираешься в глубь кладбища, тем более убогими становятся гробницы — и по форме, и по степени ухоженности. Когда они наконец остановились, Скай увидел, что семейный склеп Маркагги представляет собой не более чем каменную будку, раз в шесть меньше мавзолея Фарсезе.

Паскалин как будто прочитала мысли внука.

— Мертвым без разницы, — прошептала она. — Для них вся эта внешняя мишура не имеет ровно никакого значения. Важно то, что лежит внутри.

Она указала на жаровню.

— Поставь ее сюда.

Скай так и сделал, поместив железный ящик у небольшой кучки дров сбоку от входа. Бабушка вставила ключ в замок, и двери с недовольным скрипом распахнулись.

— Après vous,[32] — пригласила она.

Скай знал, что не может проявлять нерешительность. Он шагнул внутрь, бабушка вошла следом, и теперь они стояли, освещенные первыми лучами солнца; пар вырывался из ртов, глаза постепенно привыкали к темноте, а ноздри улавливали запахи дерева, холодного камня и… Чего-то еще.

Наконец Скай заговорил:

— И что теперь?

Паскалин протянула руку в темный угол за дверью и вытащила метлу.

— Сначала это, — ответила она, протягивая инструмент Скаю. — Затем…

Из пакета она вытащила совок и щетку с жесткой щетиной. За ними последовали и другие вещи: тряпки, бутылки.

— Мы будем убирать?

После пробуждения до рассвета и шествия на кладбище Скай вправе был ожидать чего-то менее прозаичного.

— Не мы, — ответила бабушка, ставя на пол бутылку с водой. — Ты.

Она вышла на улицу.

— Подожди! — пронзительно крикнул Скай. — Ты же не оставишь меня здесь?

— Я вернусь на закате, — ответила Паскалин, не останавливаясь.

— На закате! — Он осмотрелся, сглотнул. — И что я буду делать все это время?

Бабушка уже казалась темным силуэтом в лучах восходящего солнца, лицо ее скрывали тени.

— Поухаживай за своими предками, Скай. Прибери в их обиталище. Узнай своих мертвецов.

С этими словами она удалилась. Скай остался стоять, борясь с искушением броситься следом и размышляя над новой сотней вопросов. Он огляделся. На улице понемногу светало, но в склепе не было ни единого окна, и солнечным лучам еще предстояло достичь самых дальних уголков. Однако мрак уже рассеялся достаточно, чтобы Скай разглядел очертания привинченных к гробам металлических рамок с фотографиями недавно почивших Маркагги.

— Привет, — негромко, сухим тоном произнес он.

Тишина. Но не абсолютная, как если бы здесь никого не было. Казалось, будто кто-то затаил дыхание перед тем, как ответить.

Скай поднял метлу. Почти с самого момента пробуждения он отчаянно мерз. Бабушка позволила ему надеть одну только футболку, а в каменном саркофаге стоял поистине арктический холод. Однако, двигаясь, Скай начал понемногу согреваться. Поле для деятельности было обширным: вероятно, в гробнице убирали всего раз в году, в этот самый день; сквозь железную решетку, служившую дверью, внутрь попадал самый разнообразный мусор, носимый ветром. Листья, обертки, цветы с других могил — все это вперемешку с пылью заполняло многочисленные щели в каменном полу.

Скай догадался, почему бабушка оставила ему воду для питья, а не для уборки: сухая земля моментально превратилась бы жижу. Когда большая часть мусора была выметена за дверь, он нагнулся с совком и щеткой и принялся методично чистить каменные плитки, скоблить щели между ними, собирая грязь в кучу. Скай не торопился, зная, что в запасе достаточно времени; кроме того, после полученной травмы он стал быстро уставать. Размеренные движения также отвлекали его: Скай легко мог вообразить, будто находится в другом месте — не в каком-то конкретно, но точно не в помещении, где покоятся останки двадцати четырех его предков. Он так сосредоточился на уборке, что едва ли взглянул на гробы.

Утро переходило в день, когда стали видны углы гробницы, очищенные от паутины; нескольких огромных пауков Скай из суеверия не стал убивать, а подцепил совком и выкинул на улицу. Ящерицы выползали и смотрели на Ская немигающим взглядом, он прогнал их обратно в темноту за гробами.

Он отложил щетку, взял уже наполовину опустевшую бутылку и отпил глоток. Поборов искушение осушить ее до дна, Скай завинтил крышку и наконец обратил взор на ряды ящиков.

— Посмотрим, — произнес он и подошел к ближайшему гробу.